До этого две недели я комбата просил: «Дай, я схожу и заберу его. Не надо мне взводов. Возьму двоих, так в тысячу раз легче по лесу пройти, чем колонной». Но до середины июня «добро» от комбата я так и не получил.
Но вот уже нас выводят, и я наконец-то получил разрешение ехать за Романовым. Строю блок-пост и говорю: «Мне нужно пять добровольцев, я — шестой». И… ни один матрос не делает шага вперёд. Я пришёл к себе в блиндаж и думаю: «Как же так?». И только часа через полтора до меня дошло. Беру связь и всем говорю: «Вы, наверное, думаете, что я не боюсь? А мне ведь есть, что терять, у меня дочка маленькая. И боюсь я в тысячу раз больше, потому что боюсь ещё и за вас всех». Проходит пять минут и подходит первый матрос: «Товарищ командир, я с вами пойду». Потом второй, третий… Только через несколько лет бойцы мне сказали, что до этого момента они воспринимали меня как какого-то боевого робота, супермена, который не спит, ничего не боится и действует, как автомат.
А накануне у меня подмышкой на левой руке выскочило «сучье вымя» (гидраденит, гнойное воспаление потовых желез. — Ред.), реакция на ранение. Болит невыносимо, всю ночь промучился. Тогда я на себе почувствовал, что при любом огнестрельном ранении надо обязательно ложиться в госпиталь чистить кровь. А так как я на ногах перенёс ранение в спину, у меня началось какое-то внутреннее заражение. Завтра в бой, а у меня подмышкой образовались огромные нарывы, а в носу — фурункулы. Вылечился я от этой заразы листами лопуха. Но больше недели от этой заразы мучился.
Нам дали МТЛБ, и в пять двадцать утра мы пошли в горы. По дороге наткнулись на два дозора боевиков. В каждом было человек по десять. Но «духи» в бой вступать не стали и ушли, даже не отстреливаясь. Именно здесь они и бросили «уазик» с тем проклятым «васильком», от мин которого у нас пострадало столько народа. «Василёк» на тот момент был уже сломан.
Когда мы пришли на место боя, сразу поняли, что нашли мы тело именно Романова. Мы не знали, заминировано ли тело Толика. Поэтому два сапёра сначала сдернули его с места «кошкой». С нами были медики, которые собрали то, что от него осталось. Мы собрали вещи — несколько фотографий, блокнот, ручки и крестик православный. Очень тяжело было всё это видеть, но что делать… Это был наш последний долг.
Я попытался восстановить ход тех двух боёв. Вот что получилось: когда завязался первый бой и был ранен Огнев, наши парни из 4-го взвода рассыпались в разные стороны и начали отстреливаться. Отстреливались они минут пять, а потом замкомвзвода дал команду на отход.
