— Кухня — это армия, — сказала я, допивая остывший кофе. — Кухня — это сражение. И каждый раз не угадаешь, противник сидит вон там за столиком или союзник, скажет он спасибо или со злобой вернёт тарелку на кухню. Нет, наверное, для кого-то кухня — оркестр, где всё гармонично, но я перестала слышать эту гармонию. Значит, надо искать что-то ещё… Я знаю, что я умею, но мне неизвестно, чему смогу научиться!
Руджиери мягко улыбнулся, и меня снова поразило то, насколько он похож на своего предка — того, в бархатном кафтане.
— Возьми это, девочка, — сказал он, протягивая мне свою трость.
Я взяла в руки это, без преувеличения, произведение искусства и поразилась её тяжести. Гладкое чёрное дерево её тела посередине перехватывалась широким серебряным поясом с выпуклым орнаментом. Набалдашник, тоже серебряный, был сделан в виде изогнувшейся, готовой к броску кобры; гранатовые глаза её сияли красным и казались живыми.
— А внутри наверняка клинок? — спросила я.
— Всего лишь стилет. Не то чтобы я опасался чего-нибудь в этом городе, но всегда приятнее знать, что защита есть. А теперь закрой глаза и попробуй прислушаться к тому, что говорит эта вещь.
Я послушно зажмурилась и отпустила сознание, стараясь постепенно отсечь всё, что могло помешать. Чей-то разговор на улице, неумолчный шум реки, бьющейся о каменные столбы моста, стук каблуков по каменной мостовой — всё отдалилось, словно закрылась дверь в сознании. Совсем приглушённо стали слышны ароматы кофе, миндаля и шоколада с кухни. Перед моими закрытыми глазами начала разворачиваться картинка, зеленоватая, без ярких красок, словно под водой: немолодой мужчина постукивает чеканом по серебряной ленте, и появляется тот самый орнамент, что я разглядела только что на пояске трости. Откуда-то я знала, что клинок уже вмонтирован в набалдашник и что по нему идёт надпись на старо-латинском «Sine deesset»[7]…
— Это было сделано в тысяча шестьсот тридцать втором году в Медиолануме, — сказала я, открывая глаза. — И там девиз на клинке…
— Ну, вот и определился один из ваших талантов, — улыбнулся мне мой визави. — Я полагаю, вы об этом не знали?
— Дело в том, что магические способности у меня восстановились совсем недавно.
— Восстановились? — брови его взлетели вверх. — Такое бывает?
— Бывает… Мне было девятнадцать, когда наш город накрыла эпидемия белой лихорадки, и моя семья пострадала очень сильно, прежде чем маги сумели её остановить. Вы знаете, что такое белая лихорадка? Она распространяется только среди людей с магическими способностями не ниже третьего уровня, при этом не трогает некромантов, магов крови, и почти не задевает магов земли. Зато водников и магов жизни убивает почти наверняка. Мои родные умерли, а я всего-навсего потеряла магию. А два года назад мой… родственник-эльф сумел дать толчок к её восстановлению. Я не могу об этом рассказывать, мессере, поскольку пока их исследования не закончены…
