Улицы Лукки ещё не были пусты, за десять минут, что я шла до своего дома, встретились мне несколько компаний гуляющих туристов, две или три парочки, целующиеся в густой тени портиков, два добродушных пьяницы, что выцеживали последние капли из бутылки граппы. Уже подходя к виа Филлунго, я увидела громадного кота, шерсть которого серебрилась в лунном свете. Неро, кажется, так звали этого зверя, пересёк пьяцца Сан Бернардо и скрылся под аркой дома Арригони.
Винченцо не дождется меня сегодня вечером у дверей «Кантины», подумала я, тряхнула головой и закрыла за собой двери.
Когда-то пьяцца делле Чибо (площадь Провизии) называлась пьяцца ди Майале, Свиная — нетрудно догадаться, с чего начинался рынок. Мясные ряды и сейчас были впечатляющими, но уже не главенствовали. Сразу у входа бросались в глаза пирамиды разноцветных помидоров, алых, жёлтых, фиолетовых, чёрных; рядом лежали жёлтые цветы цуккини с крохотными завязями, и я сделала пометку в блокноте — внести в меню Fiori di Zucchini ripieni (фаршированные цветы цуккини). Но Франка неумолимо тащила меня дальше, и я перестала вглядываться, только отмечала, что мы пролетели овощные и фруктовые ряды, проскочили мясные, просвистели мимо молока, сыра, мёда и пряностей и, наконец, затормозили возле рыбы.
Металлический прилавок был засыпан колотым льдом, среди кристаллов которого золотилась чешуя карпов, розовела форель, светились желто-чёрными полосами плавники камбалы…
— Значит, так, — деловито сказала Франка. — Самая лучшая рыба бывает у Массимо, сардины и осьминоги — у Карло Пикьери… Жареные сардины на закуску будем делать?
— Можем, — кивнула я. — И острый соус с изюмом к ним?
— Точно, — моя спутница кивнула и, развернувшись к прилавку, что-то завопила на местном диалекте. Я лишь угадывала отдельные знакомые слова.
Через полтора часа всё было закончено, решено и подписано, и мы с Франкой сели за столик крошечного кафе.
— Мария, — сказала она толстой рыжеволосой женщине, — сделай нам по большой кружке кофе… ты с молоком пьешь?
— Со сливками… но сейчас, наверное, лучше чёрный, что-то у меня глаза не открываются, — ответила я вяло. Действительно, силы как-то вдруг разом кончились.
— Так иди сейчас спать, с обедом без тебя управятся! — воскликнула Франка. — Два больших кофе со сливками и корицей, Мария, пирог с тыквой и пекорино с тимьяновым мёдом. Завтракайте, синьора фон Бекк, и идите спать. Всё будет хорошо.
И я ей поверила.
Лоренцо Арригони сидел за своим рабочим столом неподвижно, словно мраморная статуя, наблюдая из-под тяжёлых век за внуком. А тот метался по кабинету, ни на миг не останавливаясь.
