— А триста восемьдесят лет назад, — нашептывал мне Винченцо, пока мы медленно шли под желтеющими деревьями по пешеходной дорожке, — эта стена спасла город от большой беды. Наша река Серкио вышла из берегов и грозила затопить Лукку. Представьте себе, уровень воды был выше нормы на три с половиной метра!
Представив, я содрогнулась. До вторых этажей домов! А «Кантина деи Сапори», между прочим, вообще в полуподвале…
— Неужели эти стены — для убедительности я топнула каблуком по мощеной дорожке, удержали такой напор воды?
— Да, представьте, синьора фон Бекк! Конечно, ворота затворили и обложили мешками с песком, а городской маг зачаровал их на непроницаемость. Но вы сами знаете, под напором стихии магия отступает. А вот стены выдержали…
Мы оба шли молча. Наконец я остановилась, кивнув вниз:
— А вот и бастион Сан-Мартино и моя виа Филлунго. Пять минут до моего дома…
На пороге я приостановилась, чтобы поблагодарить Винченцо за прогулку. Он поцеловал мне руку и, склонившись к самому уху, прошептал:
— Я не прощаюсь надолго, синьора!
Стефания пришла в «Кантину» даже чуть раньше меня. Во всяком случае, когда в одиннадцать я подошла к двери, она стояла, прислонившись к стволу толстой липы, и пинала камушек.
— Доброе утро! — распахнулись мне навстречу голубые глаза. — Я маму уговорила!
— Сейчас войдем, сварим кофе, и расскажешь поподробнее! — невольно я сцедила зевок в ладонь.
Ну, да — гуляли мы с синьором Винченцо час с лишним, легла я в три и сколько-то ещё проворочалась… не скажу, почему. Мысли одолевали.
— А давайте, я вам сварю кофе! — жизнерадостностью синеволосая девушка напоминала щенка сенбернара, только что хвостом не виляла.
— Давай, — вяло согласилась я.
Кофе оказался густым, сладким и таким крепким, что я даже поперхнулась. Но зато сонливость сняло как рукой.
— Ну как, нравится? — с тревогой спросила у меня Стефания. — Это меня бабушка научила так варить, она вообще-то из Анатолии родом.
— Знаешь, непривычно, но… Научишь меня так варить?
— Конечно!
Я достала из стазисного ларя сливки и булочки с изюмом, поставила их на стол и посмотрела на часы.
— Ага, до прихода остальных у нас с тобой есть минут тридцать-сорок. Давай позавтракаем, и рассказывай попутно, чего ты напела маме.
— Ну-у…
Девушка слегка покраснела. Вот интересно, ей стыдно оттого, что она врала маме, или ей неловко передо мной из-за того, что вранье было обо мне?
— Рассказывай-рассказывай! — безжалостно поторопила я. — А то сейчас придут и поговорить не дадут. И, между прочим, никто не помешает Франке тоже появиться и проверить, не обижают ли здесь деточку!
