Серый прямоугольник, обозначивший дверной проем, вдруг потемнел.
— Мистер Бивен?
Джордж подскочил. При звуке ее голоса каждая его жилка затрепетала от дикой радости. Это был другой человек. Депрессия спала с него, как спадают одежды. Он почувствовал, что до сих пор судил обо всем неправильно. Вечер, к примеру, — чудесный вечер, не из тех ужасных, сухих, испепеляющих вечеров, когда нечем дышать, но приятно влажный, наполненный мелодичным звоном дождя. А сарай? О, как он ошибался! Это просто чарующее местечко, уютное, просторное веселящее душу. А что может придать больше бодрости, чем запах свежего сена? Даже крысы, чувствовал он, когда Ты узнаешь их поближе, окажутся вполне пристойными.
— Я здесь!
Мод быстро приближалась. Его глаза уже привыкли к мраку, и он смутно различал ее силуэт. Запах намокнувшего плаща овеял его, как облако озона. Вот она уже так близко, что он различает блеск ее глаз.
— Вы давно ждете?
Сердце загромыхало о ребра. Он едва мог говорить, но с трудом выдавил «нет».
— Я уж думала, что не смогу вырваться. Пришлось…
Она вскрикнула. Крыса, любившая, как и все крысы, спортивные упражнения, в очередной раз пустилась бежать через сарай.
Рука ухватила Джорджа за локоть, продвинулась чуть вниз и там осталась. Последние остатки самообладания покинули его. Мир расплылся, лишился реальности, остался лишь один твердый факт — Мод в его объятиях, а он произносит самые разные слова, очень быстро, каким-то чужим голосом.
Остро, словно его ранили, Джордж почувствовал: что-то не так. Еще когда он схватил ее в объятия, она напряглась и вскрикнула; теперь же она боролась, силясь высвободиться. Она вырывалась из его рук. Он слышал ее тяжелое дыхание.
— Вы… вы… — она задохнулась.
— Мод!
— Как вы смеете!
Наступило молчание, тянувшееся до бесконечности. Дождь стучал по облепленной листвой крыше. Вдали тоскливо завыла собака. Тьма накрыла его, как одеялом, удушая все его мысли.
— Спокойной ночи, мистер Бивен, — голос ее был как лед. — Я не думала, что вы… что вы такой. Я не ожидала этого… от вас!
Она продвигалась к двери. Когда она достигла ее, Джордж вышел из ступора. Содрогнувшись с головы до ног, он вернулся к жизни. Все его многочисленные эмоции вылились в одну — в холодную ярость.
— Стойте!
Мод остановилась. Ее подбородок вздернулся, ее презрительный взгляд зря пропадал в темноте.
— Да?
Тон ее еще больше усилил его ярость. От несправедливости кружилась голова. Он ненавидел ее. Ведь это он оказался потерпевшей стороной! Он, а не она, оказался обманутым; его, а не ее, так постыдно разыграли.
