Как лес, как любое растение создает и держит корнями свою почву, так и народ создает и держит свою Родину.
Женя с группой школьников работала на рыбалке. Работа была тяжелая и грязная, но этого никто не замечал. Каждый вечер она возвращалась домой с блестками рыбьей чешуи на ногах, на платье, в волосах, приводила себя в порядок и от усталости валилась на кровать и тотчас засыпала. Но сон длился недолго: в душу вошло мучительное беспокойство. Враг наступал; взят был знакомый Рославль, горел Смоленск. Не раз хотелось бросить все и ехать на запад, делить беду со всеми, а подойдет враг — закрыть собою отца и мать, сестренку, дверь в родную хату. Но можно ли теперь бежать? Что случилось бы, если бы все побежали, кто куда захочет? Нет, теперь надо стоять, где поставлен, стоять крепко, изо всех сил...
Однажды в сумерки, когда, отдыхая после работы, она сидела возле окна, к ней постучали. Вошел Рудаков с чемоданом в руке, с рюкзаком за плечами.
— Добрый вечер, злюка.
— Это я-то злюка? Плохо вы меня знаете! — ответила Женя, впуская Рудакова в комнату. — Ну, здравствуйте! Снимайте рюкзак. Это что за переселение?
— Иду воевать. Призван в армию.
— Верно?!
— А чего ж неверно? А это вот мое имущество, — продолжал он, снимая рюкзак. — Книги оставляю тебе. Читай, набирайся ума. Авось пригодится...
— Значит, идешь! Иди, Коля! Милый мой, хороший. Нужно идти... Я бы тоже пошла... Но куда... баба... Но я, будь спокоен, сидеть не буду. Тут ведь тоже кому-то надо.
— А я и не волнуюсь. А что баба — это верно! И еще вздорная...
— Ты серьезно?! Возьми слова обратно! Слышишь? Не баба и не вздорная. Ну! Кому говорю? — настаивала Женя и тормошила гостя за рукав.
Если бы Рудаков тогда видел, что говорили глаза, и слышал, что говорило сердце Жени, может быть, жизнь обошлась бы с ними не так сурово. Но он увидел и услышал много позднее, когда был далеко и когда не было надежды на встречу... Он ответил:
— Вот пристала! Ну кто ж ты такая? Оса, которая жалит?
— Нет же, Коля, нет. Я, понимаешь, добрая, ну, и еще — иногда бедная. Ну, как же ты? Добровольцем?
— Пока не получил повестки — места не находил. А призвали — легче стало. Мать у меня... старушка... Каждый месяц посылаю. В ту войну немцы убили отца. Но главное — Родина. Она — в сердце. Понятно это тебе? Эх, ты! Литературы не знаешь, а она — наша душа! Откуда это?
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар...
Или вот это?
Крылами бьет беда...
И каждый день обиды множит...
