Пожилой мужчина, один из тех, кто нес гроб учительницы, сказал:
— Мария Петровна учила нас, учила наших детей, а потом и внуков. Она пришла к вам девчонкой — это было еще на западе, — а когда переселились сюда, переселилась и она. Она нас и учила, и лечила, и судила, и была нашим ходатаем перед начальством. Верно сказано: жила не для себя — для других. Спасибо ей за ее труд, за тревогу обо всех. Место мы выбрали ей хорошее, далеко видно. А могилку ее мы огородим и памятник поставим. Такими людьми правда держится. За себя не постоит, а за правду — ни перед кем не отступит...
Когда гроб опустили в могилу и все стали бросать по горстке земли, женщины расплакались, ученики сосредоточились, точно на какой-то миг и они стали взрослыми.
Женя ушла с кладбища последней. Свежий холмик могилки, один не прикрытый пеленою снега, вдруг наступившая тишина, и эта изумительная прозрачность воздуха, и безбрежные дали над морем и над горами наполнили душу чувством величия жизни. Она остановилась, осмотрелась и словно все вокруг увидела впервые: какая же она, земля! какая жизнь!..
Бывают такие минуты прозрения, когда человеку все кажется несколько иным, новым, когда даже самое обычное приобретает характер необычности и даже необычайности, словно поднимается человек на новую ступень, более высокую, чем та, на которой стоял, словно глаза его вдруг приобретают большую способность видеть, а сердце — вмещать.
Женя вспомнила любимую поговорку отца: «Жизнь прожить — не поле пройти за сохою; жизнь — дело сурьезное, играть ею грешно...»
Она шла домой одна и перебирала в памяти все события своей жизни, первые шаги на жизненной дороге. Давно ли приехала сюда, и вот уже вступила в такие сложные отношения и с таким множеством людей. Ее жизнь переплелась с жизнью учеников, родителей, товарищей по работе, Петра Игнатьевича, директора школы. Никто ее здесь не знал, не подозревал о ее существовании, но вот она пришла, заняла свое место, повела свою линию — люди ее увидели, услышали, определили и к ней свое отношение. Дело жизни становилось большим и серьезным. Но так ли она поступает? Что бы сказал отец?
Женя стала оценивать свое поведение, свое отношение к отдельным людям. Ученики? «С ними все в порядке, — думала она, — я отдаю все, что могу, и они платят мне тем же. То же и с родителями. Но вот товарищи по работе? Мария Петровна! Почему я не пошла вместо нее? Испугалась? Поленилась? Надо во всем идти до конца! Большой мне надо быть, строгой. С этой минуты я буду совсем другою. Надо взять себя в руки и ни перед чем не отступать... Папа говорил: «Зло прожорливо — дай ухватить палец, откусит руку...»
