— Слушаюсь! — козырнув, гаркнул Заши. Он пребывал в полной эйфории и, судя по всему, был готов идти за Оодзи хоть на край света.
— Джон-газ, — продолжал стратег, — тебе я отдаю Магому.
— Сойдёт, — буркнул Джон.
— Зенон. Стиота.
— Логично, — наклонил голову шеф.
— Марик, тебе вторая Магома. Вы с Джоном — Зенонова группа поддержки.
Я с нарастающим трепетом ожидал финала раздачи. В списке оставались всего две свободных позиции.
— Я, как стратег, — закончил Оодзи, — возьму Реному. Пустая ота, таким образом, достаётся Бору.
Я ожидал чего-то подобного и всё же не сумел скрыть разочарования.
— Ты — наша тёмная лошадка, Бор, — почуяв это, сказал сердобольный Джон.
— Всё, — завершил свою логистику стратег, — разбирайте браслеты.
Марик торопливо сунул мне плотную полоску биоткани. Я с некоторым трепетом обернул ею запястье, и она послушно срослась, спаялась концами, плотно обхватив мою руку. В том месте, куда была записана пустая ота, на браслете имелось утолщение; биоткань казалась тут шершавой, она словно бы уцепилась за мою кожу сотней маленьких коготков. Мерещилось, что на руке висит какой-то маленький робкий зверёк, вроде летучей мыши. Может быть, поэтому путь до Арены запомнился мне как-то смутно, отдельными кусками. Я всё время украдкой взглядывал на окольцованное запястье. Но вот открытый подъёмник начал спускаться к месту боя, перед глазами открылась панорама города, и тут уж я отвлёкся от собственных ощущений. Перед нами лежал огромный, абсолютно пустой квартал, чем-то напоминающий полуобитаемые кварталы на окраинах Таблицы, мимо которых мне доводилось ездить. Но, несмотря на целые окна и девственно чистые стены, от фальшивого города Арены веяло куда большим духом запустения. Да и запашок был нежилой, неуютный, ни на что знакомое не похожий.
— Впечатляет, правда? — за моей спиной произнёс Зенон. — Декорации получше, чем в театре.
Марик Открывашка с хрустом размял суставы.
— Эх, люблю Арену! — задушевно сказал он.
— Почему? — поинтересовался я. Он одарил меня широкой улыбкой, в которой не хватало одного верхнего резца.
— А тут не мокро!
И впрямь, встрепенулся я. Ни малейших признаков дождя. Подняв глаза кверху, я с непривычки зажмурился: условное небо Арены излучало ровный и яркий белый свет. Тросы подъёмника растворялись в этом сиянии, и казалось, наша команда плывёт по воздуху безо всякой поддержки. Такая же белая дымка затягивала горизонт: там, где псевдонебо соприкасалось с фальшивыми домами, всё сливалось в общую мерцающую массу.
