— Пластыри?
— Да. На самом деле, это просто липучка со слоем клеток, в которые как бы впечатана матрица синта. Ещё присутствует кнопочка. Ты нажимаешь на неё, пластырь нагревается, и разбуженная им органика «оживает» под воздействием синта.
— А пустые омы и оты? Они для чего?
— Для того, чтобы пробудить твой собственный синт.
— Понятия не имею, какой у меня синт, — сказал я и невольно подумал про Иттрия. В преддверии матча я неосознанно и прочно причислил его к утильщикам; таким образом, в моём представлении эмпат оказался по другую сторону баррикад.
— Говорят, пустышки капризнее всего, — сообщил Джон. — Но вряд ли во время матча тебе достанется такая. Так что не морочь себе голову.
Афидман тихонько сидел в уголке и, похоже, вслушивался в нашу беседу. Я уже привык по его слабой реакции на отдельные словосочетания домысливать остальное. И всё равно — не знаю, что подтолкнуло меня в тот момент обратиться к нему:
— Присоски ведь тоже делают на Фабрике?
Он повёл в мою сторону удивлёнными глазами, а потом засветился от сдержанной радости. Должно быть, мой вопрос был признан важным. Настолько важным, что одного кивка ему показалось недостаточно.
— Оги делают все присоски, — сказал он. — Афидман показывает, как делать; оги повторяют.
— Ни фига себе! — присвистнул Джон. Я предостерегающе шикнул. Ог застенчиво опустил голову, пряча лицо под отросшими волосами.
— Погоди, — судорожно соображая, сказал я. — Значит, там… на Фабрике… ты был главным по присоскам? Я правильно понял?
Афидман помотал головой. Я уж думал, что не добьюсь больше ни слова, но после паузы он ответил:
— Афидман — Протагонист. Собирает весь Хор. Водит за собой. Говорит, что делать. Работа, еда, сон — Хор всё выполняет вместе с Протагонистом.
— И мысли тоже общие, — подсказал Оодзи. Он стоял в дверном проёме, прищуренными глазами рассматривая мальчишескую фигурку ога, — так, словно видел его впервые.
— И мысли тоже, — согласился Афидман. Внезапно он поднял голову, с беспокойством всматриваясь куда-то вдаль. Глаза его потемнели, дыхание сделалось быстрым и учащённым. Тонкие длинные пальцы сжимались и разжимались, свидетельствуя об усиливающемся волнении.
— Был Хор — были мысли, — сбивчиво произнёс он. — Но Афидман больше не слышит Хора. Почему?
Вопрос прозвучал так настойчиво и неожиданно, что я растерялся.
— Не знаю, — сказал я. Мне хотелось как-то оправдать своё невежество. — Видишь ли, я не совсем понимаю. Что такое Хор?
