Зенон издал тихий смешок.
— Мы с тобой — упрямые старые дурни. Включи, пожалуйста, свет.
Щёлкнул выключатель. Свет резанул мне по глазам, заставив невольно отпрянуть.
— Тьфу ты, чёрт! — выругался Зенон. Тут он заметил меня и замер в полунаклоне, с позабытым ботинком в руках.
— Одного ты всё-таки разбудил, — ехидно заметил Перестарок.
— Ну, разве что случайно, — буркнул шеф. Непонимающе взглянул на ботинок и, опустив его на пол, выпрямился.
— Шпионишь, Бор?
— Н-нет… — неуверенно выдавил я. Спросонок получилось хрипло. Я откашлялся и добавил в голос наглости. — А что за аврал?
— Это не аврал, — мрачно ответил Зенон. — Это общегородской маленький апокалипсис.
Опустившись на лавку, он принялся яростно зашнуровывать обувь.
— Работа одна нарисовалась, — пояснил Перестарок. — Шибко срочная.
— Добровольцы нужны?
— Дома сиди. — Мой шеф, покончив с одеванием, поднялся на ноги. — Сами всё сделаем.
Не знаю, какие боги добавили мне смелости, — нынешний Зенон, суровый и собранный, мало походил на того благодушного дядьку, которому я выкладывал подробности своего путешествия с эмпатом. Но я собрался с духом и возразил:
— Вам нужны ещё люди. Я слышал.
— А всё твоё нытье. — Зенон повернулся к Перестарку. Тот хихикнул.
— Кажется, ты возлагал на него большие надежды?
Я не сразу понял, что речь обо мне. Зенон нахмурился.
— Возможно. Но это было до того, как мне намекнули…
— Это не он, — уверенно заявил Перестарок.
— А в чём дело-то? — вызывающе сказал я. — Если вы про засорившийся унитаз на третьем, то это действительно не я.
Зенон то ли фыркнул, то ли поперхнулся; оба они снова посмотрели на меня.
— Ладно, — наконец проронил шеф. — Собирайся, только быстро, и дуй в гараж. Надо взять фургоны… двух, наверное, хватит, да?
Перестарок кивнул. Рискуя нарваться на отповедь, я всё-таки задал последний вопрос:
— А это надолго, шеф?
Зенон шевельнул желваками и проронил:
— Как получится.
А Перестарок пропел:
— Не бойся, Бор, сегодня мы не будем покидать город. Мы едем в ДУОБТ.
«Департамент по утилизации и обработке биоткани» — так полностью называлось это учреждение. И работали в нём утильщики. Про утильщиков шутили, что они не нравятся никому, кроме себя самих. И немудрено. Ведь ДУОБТ — это, по сути, большой крематорий, в топках которого днями и ночами сгорает отработанная биоткань. Говорят, что в последние годы она ведёт себя более агрессивно. А значит, работы у утильщиков хватает. Люди они, конечно, малоприятные. Может быть, из-за тяжёлого запаха гари, въевшегося в их кожу от постоянного соседства с топками. С другой стороны, мы тоже пахнем бензином, а не духами. Не пахнут только бездельники… и оги. От кого я это слышал? И почему оги в моём сознании постоянно связываются с утильщиками? Должно быть, это из-за рыжего дезертира по имени Рем Серебряков. Его имя и фотография исчезли с телеэкрана вскоре после возвращения Джона. Вскоре после того, как оги начали умирать на наших улицах.
