У него за спиной послышалось движение – в салон вышла жрица Эльфана. Ее представили присутствующим, и она, не говоря ни слова, присела рядом с почти бесплотной Эрминой. Теперь атмосфера в салоне изменилась: несмотря на то, что Эльфана обменивалась с Эрминой ничего не значащими фразами, ее присутствие придавало всему пикантность, остроту, искру…
Джо подсчитал: в салоне, считая его самого, было восемь человек. Кают было четырнадцать. Отсутствовали еще шесть пассажиров первого класса. Один из тринадцати – манг – пытался его убить.
Из второй и третьей кают вышли два друида-миссионера, направлявшихся на Балленкарх – пожилые люди с застенчивыми туповатыми физиономиями. Их тоже представили. У них был с собой переносной алтарь, каковой они тут же установили в углу салона, приступив к исполнению молчаливых обрядов поклонения небольшому изображению Древа. Манаоло понаблюдал за ними несколько секунд без всякого интереса и отвернулся.
«Неизвестных пассажиров осталось четверо», – подумал Джо.
Стюард объявил, что подадут завтрак – и в этот момент в салоне появились из кают еще два манга, закутанных в невоенные облачения из цветного шелка, в легких плащах и украшенных драгоценностями корсетах. Они церемонно поклонились присутствующим и, так как стюард уже расставил складной стол, заняли свои места, не представившись. «Пять мангов, – думал Джо. – Два офицера, два гражданских лица и одна женщина». Обитатели двух кают все еще не показывались.
Открылась дверь каюты №10 – на балкон медленно вышла чрезвычайно высокая женщина, лысая, как яйцо, с уплощенным сверху черепом. У нее были выпуклые черные глаза и огромный костистый нос. Она носила черный плащ, а на каждом пальце обеих ее рук красовались самоцветы невероятной величины.
Не хватало еще одного пассажира. Дверь каюты №8 оставалась закрытой.
Меню оказалось на удивление разнообразным, составленным с учетом вкусов множества рас. Джо, странствовавший из одного мира в другой по всей Галактике, не отличался брезгливостью. Ему приходилось поедать всевозможные продукты органического происхождения, любой расцветки и консистенции, самого различного запаха и вкуса.
Он мог назвать некоторые знакомые блюда – папоротники, фрукты, грибки, корнеплоды, рептилий, насекомых, рыбу, моллюсков, слизней, яйца, споровые стручки, животных и птиц – но как минимум столько же кулинарных изделий он не мог распознать: единственным свидетельством их съедобности было внимание, которое им уделяли другие.
