И в конце, только тьма | страница 12
Когда она опустила свои идеально круглые глаза, беззвучно кричащие в ужасе, то увидела, что ее торс был лишен конечностей. Затем подняла взгляд на него: ее лицо, все в красных пятнах, исказилось от отчаяния, а тело неистово забилось в дрожи.
Хриплый воздух вырывался из ее рта и отверстия в трахее.
Он перекатил ее на спину так, чтобы не задеть прижженные культи, еще не успевшие зажить до конца. Затем достал из своего кармана смазку, которую нанес себе на руки и на член. Просунул пальцы ей во влагалище, чтобы увлажнить его, и начал массажировать пенис, закрыв глаза, чтобы представить на ее месте кого-то другого — он еще не привык к ее новой форме, но это было делом времени.
Он навалился на ее туловище и просунул пенис внутрь.
Она лежала тихо, на лице застыла маска невозмутимости. Не в силах сопротивляться и кричать что есть мочи, она, казалось, приняла свою участь и ожидала, пока он кончит, вдыхая спертый воздух новообразованным отверстием в шее. Он, хмыкнув, вытащил пенис. Через шесть месяцев он извлечет из нее свежую плаценту, богатую витаминами и прочими питательными веществами. Эликсир жизни.
Подняв ее на руки, ему показалось, что она стала легкой как перышко, и он понес ее в соседнюю комнату, сокрытую от глаз завалом из досок и инструментов. Ее стены украшали черно-белые фотографии женщин на различных стадиях беременности. Некоторые из них были с конечностями, другие — без, третьи — страдали от малокровия, а были и такие, у кого на месте конечностей торчали обрубки-культи, напоминающие врожденный дефект. Это было его хобби, способ удовлетворить самый ненасытный фетиш.
Лежа на самодельных «кроватях», на полу, в той или иной стадии беременности, остальные пять женщин смотрели на него с открытыми ртами, без проблеска надежды в глазах и задыхаясь. Их лица давно иссушились — все свои слезы они потратили впустую.
Ⓒ Jasmine & Garlic by Monica J. O'Rourke, 2008
Ⓒ Максим Деккер , перевод
Достижимая красота
Картина всегда напоминала Молли о мечте, о недостижимой цели, о стремлении прикоснуться к недоступной Нирване. Было ощущение, что все безнадежно, что она не такая совершенная.
И все же ее тянуло к Белой Камелии, она была буквально поглощена ее красотой и грацией, не могла избежать этого так же, как она не могла отвести взгляд от жестоких сцен в вечерних новостях.
Белая Камелия, этюд не только в цветах и текстурах, но и отражение человеческого духа, красоты человеческого тела. Цветение, покрытое росой, шелковистые лепестки, центр мироздания, смертоносный и манящий, как ядовитый аромат венерианской мухоловки.