— Вась, а ты в школу ходишь? — спросила Мая, присев на корточки перед мальчиком.
Он прыгнул с крыльца.
— Тебе какое дело!.. Ходил два класса.
Дверь барака с треском раскрылась, и подругам, а также всему туманному миру предстала Дуся-Ирен в своем красном беретике на пышной башне волос, в лихо расстегнутом ватнике, брюках, заправленных в сапоги.
— Петушком интересуетесь? А ты, Васька, петушка не подманивай! А то они с матерью живо сообразят — перышков не останется!
— Идем, Дуся, — с раздражением сказала Ирина, взглянув на часы, — у меня осталось пятнадцать минут.
Пройдя полянку, они втроем начали спускаться в туман.
— Дуська, гадюка колымская! — раздался вслед приглушенный расстоянием и туманом голос Васьки.
— Вот зараза! — рассмеялась Дуся. — Это его мать научила.
— Конечно, мать, — сказала Ирина. — Он уже и курит вовсю. Майк, вы бы его тут конфитюром, что ли, угостили. Несчастный мальчишка.
— При чем конфитюр? — взорвалась Мая. — Вот, Ирочка, это, наверно, и есть буржуазная жалость, либерализм какой-то… Тут человек погибает! Он ведь один. Совсем без других ребят. Мать его в кого превратила? Как он выражается!.. А ты? Тут надо решать, а не откупаться конфитюром. Дуся, а ты чего молчишь? Правильно я сказала? Правильно я сказала!
Дуся ласково взяла Маю под руку.
— Ирина, вот ты скажи мне: чего она такая ко всем горячая?
Мая сердито освободилась, промолчала.
Она сама уже не раз тоскливо задумывалась о том, что для людей высшая радость — незаметно помочь, хоть в чем-нибудь помочь человеку. Любому. В книгах и кинофильмах это считалось очень хорошей чертой, положительным свойством характера. Но странное дело: всегда или почти всегда искреннее и доброе движение ее души потом обязательно наказывалось или насмешкой, или непониманием, или просто жестоким равнодушием к ней самой. Она вспомнила, как познакомилась в больнице с молодой женщиной — Ингой, которая перенесла операцию на сердце. Как ночами не спала, подносила Инге то судно, то лекарства, читала ей вслух… Казалось, они подружились навсегда. Выходя из больницы, Инга заплакала и сказала, что считает Маю, у которой никого нет, своей сестричкой и будет ее навещать. И навестила ее. Один раз. И потом один раз передала килограмм яблок. Всё. Больше она Ингу никогда не видела.
Потом, со стороны, Мая узнала, что у нее все в порядке. И семья. И работа. И здоровье.
Нет, кроме Ирины и Георгия, не было у Маи ни одного близкого человека. И еще появилась Дуся — простая, чем-то несуразная, пережившая большую трагедию женщина. У нее ведь тоже совсем никого нет.
