Невозможно было открыть газету, чтобы не наткнуться на упоминание о Доминике Медине, но кем он был в действительности – поэтом, политиком или скандальным антрепренером, – я так ни разу и не поинтересовался. На маленьком столике в библиотеке валялась груда журналов. Я взял их, начал бегло просматривать и вскоре обнаружил то, что искал: групповую фотографию с вечеринки в деревенском доме во время каких-то скачек. Обычная подпись – «слева направо такие-то». Доминик Медина собственной персоной стоял между какой-то герцогиней и юной принцессой из Европы. Даже скверное качество печати не могло скрыть поразительную красоту этого человека. С моей точки зрения, так должен был выглядеть лорд Байрон в лучшие годы, а судя по фигуре этого прекрасно сложенного господина, ему не были чужды атлетические упражнения.
– Попадись тебе на глаза этот журнальчик, – заметил я, – ты бы наверняка вспомнил об этом разговоре гораздо раньше.
Гринслейд покачал головой.
– Нет, это происходит иначе. Мне понадобились твоя сломанная трубка и мелодия гимна, в противном случае я бы застрял на веки вечные.
– Я должен связаться с этим парнем и выяснить, где он раскопал три образа и гимн. Но что, если он тоже объявит, что это – не что иное, как шутки подсознания?
– Конечно, такая опасность существует. Он может помочь тебе, а может и поставить перед очередной глухой стеной.
– Расскажи об этом Медине. Он порядочный человек?
– М-м… Пожалуй, да. Но он вращается в светских кругах, поэтому мне трудно судить. В одном нет сомнения: это человек поистине выдающийся. Черт побери, Дик, ты обязан был о нем слышать! Один из лучших охотников и исследователей в мире, он совершил кучу подвигов, а заодно умудрился стать одним из самых лихих предводителей повстанцев на юге России. Вдобавок – хотя, возможно, тебя это не слишком заинтересует, – он весьма незаурядный поэт.
– Надо полагать, он даго[15]?
– Ничего подобного! Этот старинный испанский род обосновался в Англии еще три столетия назад. Один из его предков был соратником принца Руперта[16]. Погоди! Где-то я слышал, что его родичи живут или жили в Ирландии до того, как жизнь там стала окончательно невыносимой.
– Сколько ему лет?
– Медина сравнительно молод. Не больше тридцати пяти. И выглядит так, что сразу ясно: перед тобой – самый безупречный образчик рода человеческого со времен древнегреческих героев и полубогов.
– Я не девица, чтоб этим вдохновляться, – нетерпеливо произнес я. – Красота мужчины ни о чем не говорит. Наверняка он мне не понравится.
