– Выходит, что моя Татьяна, скорее всего, познакомилась с этим самым Николаем. Он назвал ей другое имя. Поэтому она знала его, как Вадима. Неужели, преступник загодя все предвидел и спланировал?
– Молодец, в самую точку. Суриков подстраховался, сам старался остаться в тени, прикрываясь своим знакомым, с которым когда-то вместе сидел. Но дружок попал к нам на заметку, пока у нас немного поотдыхал и поотвечал на наши вопросы, смекнул, что его кто-то подставляет. Дураком он не был, этот Вадим, понял, кто это мог быть. Как от нас вышел, немного по городу побродил, а потом к бывшему другу дорогу нашел. Решил ему, видно, вопросы позадавать. Ну, а Суриков этого не любит. Результат тебе известен. А Николай Васильевич и из убийства Некрасова решил выгоду поиметь. Ему пора было с насиженного места исчезать.
– Лучше всего было умереть. Хитро.
– Именно. Как тебе история?
– Достойна того, чтобы я ее в своей книге потом описала.
– Да. Все так. Только это все еще доказать надо.
– Слушай! Татьяну надо серьезно охранять. Она может опознать Сурикова, как человека, выдававшего себя за Некрасова.
– Это точно. Мы уже это решили. Теперь можешь за нее не волноваться. Она в надежных руках.
– Ох, уж эта твоя любимая поговорка!
– Что такого? Почему тебе не нравится?
– Так. Ничего. Значит, за подругу могу быть спокойна?
– На все сто. Смену свою закончит, мы ее встретим и отвезем к себе. Там покажем ей фотографии, а тогда уже все должно встать на места.
– Здорово. Слушай, я еще кое-что вспомнила. Я одну фотографию недавно видела…
Закончить эту фразу у меня не получилось. Дело в том, что в тот момент взглянула на Татьянин сервант, вернее, на зеркало, что было на его задней стенке. В нем отражался тот самый, яко бы, Вадим, с той самой фотографии, о которой хотела рассказать Вовке. Слова застряли у меня в горле, только и могла, что смотреть, не отрываясь ни на миг, на отражение. А оно мне сделало знак, приложив указательный палец к своим губам. Молчи, мол.
– Ой. Я пропала.
– Что ты сказала? Галчонок, повтори, я не расслышал.
В этот момент отражение в зеркале пошевелилось, отлепилось от дверного косяка, где до этого стояло, и двинулось ко мне. Мне захотелось закричать, очень, даже завопить, но получился только сдавленный всхлип.
– Вова!
В этот момент Вадим, или как там его, Николай, подошел ко мне вплотную и протянул ко мне руку, требуя, чтобы я отдала ему телефон.
– Вовка! – у меня вдруг снова прорезался голос. – Спаси меня! Здесь…
