– Будешь?
– Спрашиваешь!
Он моментально утратил ко мне интерес и разжал пальцы. Я так и опустилась снова в свой уголок: быстро и в ту же точку.
– Ты тоже, что ли, будешь? – в его голосе мне послышалось неудовольствие.
Но Танька была другого мнения. Принялась перед ним заигрывать и жеманиться. Свою стопку выпила одним махом, а я чуть не крякнула на такое зрелище, ведь раньше я за ней подобной прыти не замечала. Пока они были заняты, у меня появилась возможность оглядеться. Перевела глаза на окно и заметила, что на улице совсем стемнело. От этого или все же от совершенной безысходности, но на душе сделалось абсолютно черно, и тоска сжала мне сердце. Что толку было тянуть время, раз результат был известен? Эх, подумалось, и пожить совсем не успела! А потом еще вспомнила про кота своего, горемыку не пристроенного, сиротинку мою горькую, и тогда уже захотелось завыть в голос.
– Ты чего там вздыхаешь? – Повернулся в мою сторону на скрипучем стуле Суриков. – Заскучала без моей ласки?
Вот только его мне и не хватало в тот момент! Подняла на него глаза и сжала зубы, заметив его похоть и самоуверенность. А дальше все получилось как-то само собой.
– Заткнись, тупица. Ни видеть, ни слышать тебя не желаю.
– Что ты сказала? – он еще продолжал веселиться. – Крепко, верно, головой приложилась.
– Пошел вон, болван!
– Решила быстро на тот свет попасть? Не выйдет. Этот номер у тебя не пройдет, – начал он подниматься из-за стола. – Мне, все же, интересно, отчего за тебя такие бабки заплатили. Не подскажешь, пигалица? Нет? Жаль. Очень знать мне охота. А когда уже придушу тебя, то никогда не узнаю. Смекаешь? Так что, либо сейчас тебя…
– Коля! – снова встряла Танька. – Баба она и есть…
– Заткнись! Я сам слышал, как они у тебя, там, на квартире, забавлялись. Меня тогда аж в жар всего бросало и лихорадило, так самому захотелось… Что пришлось убираться подальше, чтобы игры не поломать. Не помнишь, разве? Ты еще за мной кинулась, и мы в машине… Только это все было не то.
Он приближался. Походка была твердой, хоть я и ожидала, что выпитое его должно было, если не подкосить, то ослабить. Но ничего подобного обнаружить не удалось.
– Коля! Пойди ко мне. Ну же, Коля…
– Иди прочь, надоела, – отмахнулся Суриков от Таньки, как от надоедливой мухи. – Я ее хочу. Отстань, сказал! Что тебе не понятно?!
Взял и расстегнул ремень на брюках. Танька, как только это увидела, вся побелела. Начала верещать и виснуть на его плечах.
