Парень скрежещет зубами. Ему хочется метнуться мимо стражи…
Но он сдерживается.
— Что все это значит? — шипит Теммин, когда парочка спешит прочь.
— Не знаю, — отвечает Синджир. — Но мы выясним.
— Куда мы идем?
— А у нас много вариантов? Других друзей у нас тут нет. Нужно увидеться с Леей.
* * *
— Лея…
Кто-то произносит в темноте ее имя.
«Люк!» Она пытается до него дотянуться, но не может найти.
В темноте, словно открывающиеся глаза, одна за другой вспыхивают звезды. Сперва они несут покой и утешение, но затем кажутся все более зловещими. «Кто там, кто наблюдает за нами?» — с тревогой думает она. К ней тянутся чьи-то похожие на тени руки, поднимают ее, дотрагиваются до горла, запястий, живота…
Внутри бьет ножкой ребенок. Она чувствует, как младенец переворачивается в ее чреве, сначала на бок, затем головой вниз, пытаясь сориентироваться, найти выход на свободу. «Еще не время, — думает она. — Подожди еще чуть-чуть».
— Лея…
«Люк!» — хочет закричать она, но не может. Рот ее зажимают чьи-то пальцы. Одна за другой звезды снова гаснут, исчезая, будто их медленно смахивает чужая ладонь…
— Лея!
Судорожно вздохнув, она просыпается. Хан. Это всего лишь Хан. Он стоит рядом с ее постелью, мягко тряся за плечо.
Сновидение отступает, как отхлынувшая в море волна.
— Привет, — говорит она слипшимися губами, полусонно глядя на него. Внутри у нее все переворачивается, но не из-за ребенка, а от незримого страха. Ее преследуют остатки кошмара, но они рассыпаются, подобно песчаному замку, когда она садится и прочищает свой разум, как учил ее Люк.
«Вдох, выдох. Думай о мире, о Галактике и своем месте в ней. Все будет хорошо. Сила укажет путь».
— Ты в последнее время спишь как убитая, — говорит Хан.
— И наверное, храплю, как гаморреанец. — Моргая, она смотрит на мужа. Соло полностью одет, а это означает, что он уже какое-то время не спит. Она ощущает исходящую от него тревогу, неясный страх. В мозгу ее возникает мысленный образ Чубакки. Хан скучает по своему второму пилоту. Что, впрочем, неудивительно — они столь долго пробыли вместе, что ему, вероятно, следовало бы жениться не на ней, а на этом симпатичном волосатике. — Так рано, а ты не спишь.
Как и подобает негодяю, Хан всегда спал вполглаза, готовый к любым неожиданностям. Он говорил, что привык спать урывками, используя любую возможность вздремнуть. И ему не так-то легко называть это место своим домом. Домом для него всегда оставался «Сокол».
Соло никогда не был ранней пташкой, но после Кашиика, после того как попрощался с Чуи, он стал таким, как сейчас. Он ложится позже нее, а встает раньше и расхаживает по комнате, словно зверь в клетке.
