– Вы не понимаете. Шоу и я всегда говорим новым клиентам, что Дом со «своими парнями» возьмутся за их дела, хотя знаем, что Дом не может позволить себе нанять других сыщиков. – Она ухмыльнулась. – Но ему и не придется, если я буду работать на него. Я смогу быть одним из «парней» Дома!
От мысли о том, что она будет ходить по городу в одиночестве и задавать вопросы незнакомцам, у Максимилиана по спине пробежал холодок.
– Почему вы хотите этим заниматься? – спросил он резко.
С улицы донесся шум, заставивший ее выглянуть в окно.
– Нам нужно идти. Дилижанс вот-вот отправится.
Она схватила свою сумку.
– Я возьму ее, – сказал герцог, забрав у нее сумку. – У вас есть муж, помните?
Ее глаза блеснули.
– Ненадолго.
Сказав это, она поспешила к дилижансу.
Нахмурившись, Максимилиан ускорил шаг.
– Вы не должны так этому радоваться, мисс Бонно. Или, черт возьми, столь явно желать прикончить меня.
– Прекратите называть меня «мисс Бонно», – напомнила она ему. – На время я – ваша жена Лизетт.
– Точно. Лизетт.
Максимилиан позабыл имя, данное ей при крещении. Оно ей шло.
Вручив ее сумку лакею, он помог ей сесть в дилижанс. О да, ее имя очень ей шло. Ее французская кровь проявлялась в том, каким изящным движением запястья она расправила свои манто и юбки, в том, как она не спешила прикрыть свои лодыжки или подол нижней юбки… даже в той бессознательно игривой улыбке, которой она одарила Грисли, когда он отодвинул свою обутую в сапог ногу, чтобы не запачкать ее подол.
В Париже Максимилиан уже видел женщин, двигавшихся и улыбавшихся подобным образом. Для них это было естественно, являясь частью того, кем они были. Лизетт тоже обладала этой французской инстинктивной женственностью, которая, впрочем, была, к счастью, разбавлена здоровой дозой английского прагматизма и здравого смысла.
Ему это в ней нравилось. Однако, судя по тому, что она сказала, другие мужчины совсем не ценили подобную смесь. Должно быть, они просто были глупцами.
Женщины, видя ее чувственную привлекательность, явно считали ее угрозой. Иначе как объяснить недоброжелательность миссис Грисли? Старая склочница, вероятно, просто не могла смириться с тем, что по соседству с ней растет французская роза вроде Лизетт.
Герцог уселся поудобнее. Если дело в этом, то к моменту их прибытия в Брайтон у миссис Грисли случится сердечный приступ, ведь в дилижансе было чертовски тесно.
В окружении нижних юбок дам и торчавшего со всех сторон мелкого багажа Максимилиан, с его-то ростом, чувствовал себя конем в коробке из-под шляпы. Он не знал, куда деть ноги, и все время бился головой о потолок.
