Мигель снова стоял на коленях, но теперь уже голый, сцепив при этом руки в замок на затылке. В таком положении его грудь и пресс выделялись особенно аппетитно.
Половина Олдриджа — та самая, что заставляла Мигеля становиться на колени — вышла на первый план.
— Когда я буду оценивать работу на занятиях, мистер Кордеро-Руис, ваш упорный труд, безусловно, будет принят во внимание.
— Спасибо, Профессор, — покорно ответил Мигель, но с легкой улыбкой. — Я стремлюсь вам угодить.
Олдридж подошел ближе и коснулся темных волос Мигеля.
— Ваши усилия не остались незамеченными, — Олдридж думал, что одного минета его члену на вечер хватит: яйца были самым приятным способом опустошены, но как оказалось нет. Член мужчины снова начинал напрягаться. — Боже, — пробормотал профессор. — Знаешь, если ты добьешь меня своими выходками, то «автомат» на моих занятиях получить не удастся.
Мигель уткнулся носом в бедро Олдриджа.
— Знаю, — раздался его приглушенный голос. — Я в основном полуживых предпочитаю.
Олдридж снова погладил Мигеля по волосам, касаясь пальцами сцепленных в замок рук парня.
— А ты... может, хочешь добить меня наверху?
Мигель уставился на профессора сквозь свои невозможные ресницы.
— На этот раз в настоящей кровати?
— Да. Только если для твоего уровня «извращенности» это не слишком обычно.
— Угу. И это я тут главный извращенец. Пожалуйста. Отведи меня в свою постель. Займись со мной запредельно ванильным сексом под тихие звуки джазовой музыки.
Олдридж потянул Мигеля за волосы.
— Не понял?
— Вам, белым парням, ведь нравится такое?
Профессор нахмурился, пытаясь решить, стоило ли обидеться.
— Идиот, — ответил он в итоге.
— А какая тебе нравится музыка? Ставлю на альтернативную. Ты не похож на любителя хип-хопа.
— Я не слушаю музыку, — Олдридж чересчур важно фыркнул. — Только подкасты и аудиокниги.
Мигель задрал подбородок и выгнул бровь.
— Серьезно?
— Да. Сейчас я слушаю книгу о пищеварительном тракте.
— Как-то...
— Ото рта, — Олдридж обвел пальцем полные губы Мигеля. — До ануса, — он кончиком ботинка постучал по округлой заднице Мигеля.
— О-ох.
— Если хочешь, можешь помочь мне с учебой.
Лицо Мигеля потемнело, зрачки расширились, добавляя большей черноты его глазам.
— Э-э, хорошо.
Олдридж приподнял бровь, но ничего не сказал. Он удивлялся самому себе, но останавливаться не собирался, как и задумываться над своими инстинктивными действиями. Это работало не только в отношении одного него или Мигеля, а их обоих, и Олдридж очень боялся все испортить.
