А потом Олдридж рванул в ванную.
Он так долго терпел, что сейчас было трудно начать, и полувставший член никак этому не способствовал.
«Блять, — подумал Олдридж. — Я больше не буду этого делать. Нет».
Он спустился вниз, приготовил себе бутерброд, затем под него же послушал аудиокнигу об истории эпидемий человечества. После он поправил план лабораторной работы, принял душ и завалился в постель.
Мужчина беспокойно ворочался с одного бока на другой — ничего необычного —старался расслабиться под старые, надежные фантазии, но ничего не выходило.
Осознание истин, а особенно одной конкретной, было неминуемо в три часа утра, когда все аргументы теряли свою значимость.
Олдридж скинул шорты и тонкое одеяло, оставшись лежать на простыне абсолютно голым. Он сгреб свою тяжелую, налившуюся мошонку и позволил мыслям уйти к тому, чего он больше всего хотел — к дому напротив. Где, у одинокого, открытого окна стоял молодой парень, такой же голый, как Олдридж, и так же мучающийся бессонницей. За его спиной горел бы светильник, оставляя черты молодого человека в тени, но очерчивая каждый изгиб и твердую плоскость мышц его тела. Каким-то образом парень догадался бы, что Олдридж подсматривал, и стал бы медленно дрочить, с явным наслаждением, растягивая мгновение, как тягучую ириску. Он бы выгибался в спине, кусал губы и хмурил брови, всем телом желая освобождения. Олдридж представил, как этот парень кончал, выстреливая струйками спермы, и тогда сам вернулся в реальность. Мысли зашли слишком далеко, в отличие от руки.
— Блять, — пробормотал Олдридж в темноту, голос охрип от продолжительного молчания за летние каникулы. — Блять.
Он закрыл глаза и хотел закричать, в большей степени от полного разочарования. Но вместо этого поднялся, привел себя в порядок и вернулся к аудиокниге об эпидемиях.
Ничего лучше историй о вспышке чумы не возвращало жизнь в нужное русло.
Глава 3
МИГЕЛЬ СЧИТАЕТ ГАЛСТУКИ-БАБОЧКИ ДУРАЦКИМИ
Суббота, 12 октября.
Аккуратная, пусть и слегка обшарпанная квартира.
Эванстон, штат Иллинойс.
Доктор Кончил-в-штаны оказался совсем не похож на того, кого представлял себе Мигель.
Он воображал жутковатого на вид старика, из тех пенсионеров, которые голыми расхаживали по раздевалке тренажерного зала со свисающими чуть ли не до колен яйцами. И плевать им было, кто видит их дряхлые причиндалы.
А перед доктором Кончиловски пенсия еще даже не маячила. Мигель прикинул, что тому было где-то за тридцать, и по профессорским меркам он был довольно молод. И определенно являлся самым сексуальным из всех преподавателей Мигеля в этом семестре.
