— Не такой ты дурак, как пытаешься порой казаться. Но пойми, мне самому все это не нравится. Сейчас я больше всего жалею, что так мало с тобой общался, чтобы быть уверенным в том, что ты не завербован.
— Значит, ты все-таки подозреваешь меня?
— Слушай, мне больше двухсот лет. Я видел столько, что не удивлюсь, если ты сейчас тут лопнешь и из тебя вывалится табун маленьких негритят, которые мне станцуют канкан на торпеде. Так что не стоит меня упрекать, я делаю свою работу и делаю ее хорошо. Будь ты мне родным братом, мое отношение к тебе не изменилось бы. Приказ есть приказ. Давай договоримся. Проводя друг с другом столько времени, мы не будем уделять особенного внимания, что я могу убить тебя просто потому, что твое поведение покажется мне подозрительным. Нам действительно будет проще, если мы попытаемся стать друзьями. Возможно, узнав тебя получше, я стану больше тебе доверять.
В машине повисла тишина, разговор был малоприятный, зато честный. Каждый из нас задумался о своем.
Меня мучил вопрос, почему, несмотря на новую жизнь после смерти, я все так же продолжал сам себе ее усложнять и портить? Адекватные носители первые два года тратили минимум времени на зачистку, чтобы как можно больше развлекаться, заниматься сексом, пить, употреблять наркотики, ловить кайф любым доступным способом. А я придумал себе маленький иллюзорный мир, в котором общался с едой и упивался своим одиночеством. Можно было просто зачистить Сивку, щелчком пальцев убить его без лишних разговоров, и все было бы абсолютно по-другому, зачем я сам тянул время? Почему вдруг Скука оказался именно в этот момент там, зачем он вообще зашел в ресторан? Можно ли почувствовать стазис на расстоянии? Это нереально. Его можно ощутить, только оказавшись в нем. Слишком много было вопросов без ответов.
— Хватит там пытаться что-то придумать или осмыслить. Тебе сейчас самое главное — вести совершенно обычный образ жизни. Комиссары и их элитный отряд знают свое дело, они справятся и без тебя. Не надумывай себе ничего, просто живи, — ворвался в круговорот моих мыслей Василий.
— Постараюсь, — ответил я, глядя в окно на пролетающие мимо нас, залитые солнцем улицы Москвы.
— Да, кстати, в связи с этой ситуацией нам квартиру выделили. Твоя однокомнатная мало подходит двум мужикам, особенно когда один из них носитель ненависти, а второй — злорадства. Ты меня подушкой задушишь на второй неделе. Поэтому сначала ко мне, возьму свой тревожный чемодан, потом за твоим.
