— Смерть- смерть! — дразнил меня босоногий малец в драных штанах и огромной подпоясанной веревкой рубахе, тыкая в меня пальцем. — Слышишь, костлявая, попробуй, догони!
— Сюки вы, мерзкие, — обиделась я, стучась в дверь булочной. Мне не ответили, а внутри что-то с грохотом упало вниз.
— Проходите, — послышался голос, а я шагнула внутрь маленькой пекарни. На двери висел ржавый колокольчик, а внутри пахло сдобой. — А, это ты? Ну-ну. Что на этот раз?
Я достала списочек, развернула ему, надиктовывая заказ.
— Ты еще за хлебушек не рассчиталась, — заметил полный пекарь, поигрывая третьим подбородком и вытирая руки о фартук. — Знаю, что опять без денег пришла. А раз пришла без денег, то придется отдавать натурой!
— Не вопрос, — авторитетно произнесла я, сопя, как стадо ежей, снимая с себя капюшончик.
— Раздевайся!
Пекарь застыл, глядя на то, как я поигрываю косичкой. Я тут соблазняю, как могу. О! Схватился за сердце! Видимо, Амур не промазал!
— Эм… Не… — нечленораздельно заметил пекарь, оседая на мешок муки и нервно сглатывая. Интересно, у этой страны есть какой-нибудь государственный долг? Если что я могу дипломатично предложить отдать его натурой!
— Я имел в виду траву покосить за домом! — икнул бедолага, так и не оценив моей косы. — Там.
Он на всякий случай даже махнул рукой в сторону неприметной двери, а по выложенным на витрине пирожкам пробежал игривый таракан, а потом оставил след на мучной дорожке.
— Слушай, — со всей душевностью подошла я к вопросу отжатия пирожков. — Я могу посуду помыть, подмести. Я очень хозяйственная.
— Ну, — покрутил усы хозяин, глядя на меня снисходительно.
— Если что, это будет считаться вашим последним желанием? — поинтересовалась я, вспоминая то, что мне сообщило зеркало приятным, отнюдь не женским голосом.
В этот момент продавец замер на месте, нехорошо прищурившись на меня, а я улыбнулась ему самой обезоруживающей улыбкой. В медной сковороде, висевшей в качестве украшения, мелькнуло такое лицо, от которого сдаст оружие любая страна, срочно требуя меня в качестве ядерной секс-бомбы.
— Ладно, — забегал глазами продавец, посматривая на меня и на пирожки в корзине. — Бери и уходи. Я сегодня добрый.
Я содрала со стенки старенькую корзинку, запустила руку в пирожки, чувствуя, как они стукаются друг об друга.
— Свежие! — тут же отозвался продавец, протирая муку на прилавке. — Те, которые в виде калача — с мясом.
Я посмотрела на коричневые пирожки, а потом взвесила один из них на руке. Если бы где — то играли в игру «съедобное- несъедобное», то я вряд ли бы ловила мячик при упоминании чего-то отдаленно похожее на этот шедевр бакалеи.
