Внимание, один из старейшин селения, предложил ввести военное положение. Вы видите это сообщение, как видит его каждый взрослый гном, принимающий участие в вече. Выразите свое мнение выбором Да/нет
Решение принять в течении 59 минут. Внимание, если решение примется досрочно половиной вече, вы автоматически освобождаетесь от необходимости выбора
Я тут же вжал согласие, и в тот же миг почувствовал, как меня похлопали по плечу. Обернувшись я увидел Асашку. Агро у него спало, поэтому ник обрел обычный нейтрально-черный цвет, но вот вид у сурового гнома был отнюдь не нейтральным. Главный ездовой озадаченно хмурился:
- Горн, что это за хрень вообще происходит? И каким боком эта речь к игрокам? Я не того ожидал...Вроде как тебя должны были поддержать, а ты даже и не собираешься толкать доклад... И что еще за «военное положение» собрался вводить этот непись? Звучит угрожающе.
Я покачал головой и вполголоса ответил:
- Мы предполагаем, а жизнь располагает... Ты очень удивишься, но к игрокам эта тема относится самым что ни наесть прямым боком. Я сам обалдел, когда чуть не попал, как барашек на жертвенник. Еле выкрутился. А военное положение... Не знаю, что это, описания у меня пока нет. Но думаю, что по-любому будет не хуже теперешнего вялого существования.
За Асашкой через толпу протолкались и другие ездовые, а следом за ними проскользнула и Кассиди, которая тут же прижалась спиной, ловко поднырнула под мою руку и обнялась ею. Я поставил ей подбородок на макушку и добавил:
- Я уже согласился. Соглашайтесь и вы.
А народ на площади уже кажется начал приходить в себя от внезапно свалившейся информации. Один из местных незнакомых гномов, что стоял хмурый и мрачный, вдруг выхватил из-за пояса кирку и вскинул ее к потолку, закричав:
- Верю тебе, старейшина! Согласен!
И тут же по залу пошла волна единодушного голосования. Отовсюду посыпались крики:
- Мы тебя тысячу лет знаем! Согласен!
- Ты из старших, кому как не тебе знать! Согласен!
....
- Длинная борода! Согласна!
- Красивый помост! Согласна!
На последние два выкрика я обернулся, чтоб заткнуть игривых дурочек, что могут испортить отношение с неписями. Но с недоумением увидел не наших нубок в серой одежде, а дородных матрон, в платьях расшитых серебряной нитью, по подолу отороченных какими-то белыми пушистыми хвостиками. Определенно это местные. И лица их отнюдь не смеялись, а так же, как и у всех пылали энтузиазмом и воодушевлением. Вскинутые же руки сжимали вместо рукоятей кирок, длинные веретена, что выглядели в их ладонях как кинжалы.
