В памяти барона Арндского навязчиво всплывала странная фраза «пятьдесят оттенков серого», которую частенько повторяли некоторые его низкоуровневые подданные. Фраза всегда сопровождалась глупым хихиканьем и вызывала недоумение. Впрочем, как и ряд других странных заявлений, после которых неприметный хоббит -контрразведчик, вносил непонятных жителей в специальные списки. Список начался не с «оттенков» и постоянно пополнялся. Например, в ответ на цифру тридцать три, эти странные жители почему то с энтузиазмом говорили «возраст христа», а на резкую команду «встать!» почему то недовольно бурчали «суд идет…». Что делать с такими жителями пока было не ясно. На них даже не хотелось обращать внимание, однако сами фразы удивительно въедливы. Словно какая-то интеллектуальная зараза, неизменно требовала их повторения.
Однако любой, кто смотрел бы сейчас в грозовое лицо длинноухой, понял бы, что любое хихиканье не просто нелепо, а еще и очень опасно.
Цвет кожи темных напрямую связан с их уровнем и статусом, так что эта посланница определенно эрл, а серебряная татуировка паутины на правой щеке, говорит о том, что она еще к тому же жрица Ллос.
Все древние рода темных эльфов имеют в гербах старинную символику, принятую еще со времен единства эльфов. Огненная саламандра, горевшая в центре чешуйчатого доспеха жрицы-воительницы, тоже осталась со времен «до» взаимного проклятия божественных супругов Кореллона и Ллос, разорвавшего эльфов на лесовиков и дроу.
У повелителей тлена и насекомых она имеет лишь символическое значение. Отец эльфов закрыл отступникам власть над миром животных, тем не менее, кичащиеся своими традициями роды, не сменили ее на более подобающие. Тарантулов, ос или того гаже… медведок.
Утонченные черты лица и огромные карие глаза, миндалевидной формы общей для всех эльфов, тем не менее не скрывали хищных и каких-то насекомо-чуждых повадок высокоуровневых дроу. Низкий и какой-то шелестящий голос эльфийки разносился по окрестностям, создавая мерзкое ощущение топотка тысяч существ насекомьего царства. Звук ее голоса казалось пробирался за пазуху и сотрясал мышцы дрожью, что подергивались с инстинктивным омерзением, словно пытаясь стряхнуть с кожи ползающих тварей.
Воины, обступившие полукольцом когорту охраны посланницы, то и дело сжимали рукоятки мечей, и по их сумрачным взглядам было видно, что они полностью разделяют чувства своего барона. А эльфийка напористо вещала:
