— Это что же за шкура такая? — спросил он, подходя к Толмаю.
— Белый медведь, — охотно ответил тот.
— Что он говорит? — спросил Аюр, предполагая, что не понял ответ.
— Он утверждает, что это медвежья шкура.
— Медвежья? Он что, не знает, какого цвета медведи?
— Возможно, ингри как-то вываривают или окрашивают шкуры, — предположил жрец.
— Нет-нет, — услышав разговор царевича со жрецом, замотал головой Толмай. — Белый медведь далеко живет — там. — Он обернулся в сторону заката и махнул рукой. — Лаппы к нам приходят, на зерно меняют. И еще вот это. — Он вытянул из-за ворота рубахи белый, чуть желтоватый оберег с вырезанным на нем солнечным колесом. — Зверь там есть — громадный и клыкастый, по их словам, не меньше лося. А вместо ног у него — рыбий хвост.
— Как рыбий хвост? — ошарашенно спросил Аюр. — А клыки есть? Как же он охотится?
— На брюхе ползает. Клыки у него длинные — с руку. Так он их в лед втыкает и подтягивается.
— Да быть такого не может, — расхохотался царевич. — Врут, поди?
Хаста вдруг перехватил направленный на царевича недружелюбный, подозрительный взгляд. Младший сын вождя Учай явно недоумевал, с чего бы это гость столь непочтительно ведет себя по отношению к его отцу? Что смешного может быть в священном знаке солнцеворота?
Тем временем Урхо спрыгнул наземь, сбросил на руки подоспевшего брата меховой плащ и остался с медведем один на один. Громко рыкнув, зверь поднялся на задние лапы. Гости притихли — но, кажется, сыну вождя только это и было нужно. Он вытащил из-за пояса дудочку-жалейку и заиграл что-то веселое. Медведь довольно хрюкнул и начал притопывать, будто танцуя. Урхо продолжал играть все быстрее, при этом и сам пустился в пляс, скача вокруг бурого и размахивая рукавами, будто крыльями. Собравшийся вокруг народ хлопал в ладоши, подбадривая плясунов. На радость зевакам бурый пил молоко из глиняной крынки и махал палкой, от которой его хозяин легко уворачивался под дружный смех толпы.
Аюр обернулся к своим воинам:
— Надо бы и нам показать что-нибудь удалое! Ширам, ты славишься как умелый боец; может, ты?
Однако накх не изъявил ни малейшего желания хвалиться перед ингри своим искусством.
— Видел ли ты змею, которая жалит ради забавы, царевич?
— Но у вас же есть потешные поединки, я знаю…
— Это не то. Мы оттачиваем мастерство на поединках с пленными воинами дикарей. Среди них попадаются весьма умелые.
— На боевом оружии?
— Конечно.
— И что будет, если дикарь убьет накха? — невольно заинтересовался царевич.
