Ирина сидела за этим самым столом и что-то увлеченно писала. Она занималась довольно экзотической для нашего института темой – отражением личного трансперсонального опыта поэта в его творениях или даже трансперсональным опытом как действующей причиной – прошу прощения за схоластическую терминологию – или побудительным мотивом поэтического творчества. С невероятным трудолюбием – это когда компьютеров еще не было – она расписывала поэтические тексты, и ящики ее стола были забиты карточками поэтических частотных словарей. Она опубликовала несколько книг по своей теме (в основном британская поэзия – Кольридж и Уильям Блейк) и множество статей. Коллеги из «золотого фонда» поначалу пофыркивали: зелен-де виноград, но, ознакомившись с монографиями, поутихли. Последнее время у Ирины обнаружились и невероятные педагогические таланты: начав преподавать в университете для приработка, она так увлеклась, что превратилась в педагогическую звезду первой величины. Студенты обожали ее за безграничное желание возиться с их курсовыми и дипломами, а также за твердость и справедливость при оценке работ, деканат – за безотказность и готовность читать гораздо больше курсов, чем требовали нормы нагрузки. Вместе с тем Ирина отнюдь не была каким-то синим чулком и ученой дамой, которая не ученая и не дама, как морская свинка – не морская и не свинка. Она была вполне обаятельна, по-женски привлекательна и в хорошей компании – правда, когда была лет на десять помоложе – вполне могла станцевать канкан прямо на столе.
На звук открываемой двери Ирина подняла голову от книг и, узнав меня, помахала рукой.
Я подошел к ней и не без некоторого трепета сел на стул у краешка сакрального стола.
– Значит, в Гонконг едешь? Очень хорошо, расскажешь потом, ну и сделать кое-какие фото не забудь.
– Не забуду, не забуду. Как у тебя дела?
– Да ничего, нормально. Тут Димка опять двоек нахватал, а так ничего. Слушай, я тут такое нашла! Ты знаешь такого поэта – Йейтса?
– Нуда, знаю, нобелевский лауреат, кажется, 1923 года, борец за независимость Ирландии… А в чем, собственно, дело?
– Да вот, думаю статейку написать про его оккультные увлечения.
– A-а, да, как же: дружил с Мазерсом, одно время был даже президентом ложи «Золотой Рассвет», той самой, которую потом подмял под себя Алистер Кроули… Ты нашла что-нибудь свеженькое?
– Да еще какое! Ты знаешь, что он интересовался каббалой?
В груди появилось какое-то противное чувство и предчувствие чего-то нехорошего.
