– Но меры какие-то принимать следует? Не войной же на Русу идти…
– А следует ли их принимать открыто? – спросил Гостомысл, в отличии от своего отца, всегда продумывающий свои шаги и действия.
– Не понимаю я тебя, княжич, – откровенно покачал головой князь Бравлин.
– Ты понимашь княже, чего они хотят добиться?
– Русы?
– Посадник русов. Но, как я думаю, инициатива идет от князя Здравеня. Он сам уже начал подливать масло в огонь, хотя огня-то я лично пока и не увидел. Он тоже, мне кажется, увидеть огня не сумел, но увидеть желал. Это я по его поведению при встрече понял.
– Да, я тоже заметил. Пусть так. Пусть это будут Здравень вместе с посадником и с кучей посадских советников Русы. Я отчетливо вижу, что они пытаются стравить не только нас с тобой, но и вообще словен и вагров. Надеются на то, что мы друг друга если не истребим, то хотя бы значительно ослабим, и тогда Здравеню будет проще. Он выступит третейским судом – это такое понятие из римского права, и покажет себя спасителем Славена. То есть, он тогда сможет объединить два княжества в одно, большое и сильное, с двумя мощными городами по двум сторонам Ильмень-моря. Планы далеко идущие. Но для начала варягам нужна маленькая война внутри самого Славена. И русы, как я понимаю, доверили стать главным в этом деле боярину Самохе. Любит, похоже, Здравень чужими руками работать. Он в этом не одинок. Много таких мужей история знала. И я считаю, что следует сразу же и жестко поставить всех его приспешников на место. Иначе потом уже может оказаться, что время мы упустили.
– Мы уже упустили время, княже, – Годослав голову не опустил, а, наоборот, поднял, и посмотрел Бравлину в глаза.
– Объясни, чего ты опасаешься. Я не понимаю.
– Ты был хорошим князем для своего народа. Ты о своем народе заботился, и твой народ тебя любит. Я это одобряю, и могу только мечтать о такой поддержке своего народа.
– Ты считаешь, что твой народ не любит тебя?
– Я сомневаюсь в этом. Но я не был еще никогда князем своего народа. Народ может любить меня, как княжича, сравнивая с моим отцом, которого народ не любил, и только боялся. Батюшка Буривой жертвовал городом, забирал его богатство, и все тратил на Бьярмию, которую в итоге Войномир у него отбил. Чего ждать от сына неистового Буривоя, словене не знают, хотя считают меня иным человеком, нежели был мой батюшка. Тем не менее, значительная часть моего народа мне не доверяет. И, если посадский совет не решится вручить мне символы власти, будет назначено вече, которое и должно будет назвать имя нового князя. А, согласно нашему закону, посадский совет не имеет права самостоятельно решать, кому быть князем. Меня мог бы оставить за себя умирающий отец. Это было бы законно. Но не посадский совет. Потому, думаю, волхв Вандал, когда я заезжал к нему по дороге из крепости Карела, и требовал, чтобы я торопился. Вандал – видящий человек. Ему открыто многое в прошлом и в будущем. Но я все равно не успел. И какая теперь у нас складывается картина?
