Какая-то странная это была фотокопия. Один уголок у листка был оторван, другой с противоположного конца обожжен. По всему листку были разбросаны рукою какого-то судебного писаря хитрые завитушки. Обвиняемой была женщина двадцати двух лет. Звали ее Ольгой. Дальше кусок листка был сожжен: по копии проходила ясно отпечатавшаяся бахрома.
Следующая строчка начиналась с половины фразы: «…ющей мҍстожи…» — и опять обгорелая бахрома. Внизу, слева, оторванный уголок, и снова строчка, начинающаяся с половины слова: «…ражной».
— Дело в том, — объяснил Иван Николаевич, — что в феврале семнадцатого года архив, где хранятся судебные документы, горел. Отсюда такой вид у этого листка.
Женька сидел с пылающим лицом.
— Она жила на Овражной улице, — охрипшим от волнения голосом объявил он.
— Правильно, — подтвердил Иван Николаевич.
Дальше в загадочной бумаге было еще несколько оборванных строчек. Нам удалось разобрать лишь слово «сословiя». Ни фамилии, ни отчества этой Ольги в бумаге не оказалось. Зато очень явственно была проставлена мера наказания, к которой эту несчастную приговорили — пятнадцать лет каторжных работ. Видно, судебному писарю доставляло особенное удовольствие указывать сроки наказания.
— Надо фамилию узнать, — в наступившей тишине снова произнес Вострецов.
— Не только фамилию, — возразил Иван Николаевич. — Ведь ни номера дома, ни отчества этой женщины в документе нет. Вот работники Историко-революционного музея «Красная Пресня» и хотят обратиться к нашему кружку за помощью. Не скрою, дело это не из легких. Но постараться стоит. — Иван Николаевич смотрел теперь на нас с Женькой. — Я предлагаю поручить это дело Сергею Кулагину и Евгению Вострецову.
Вокруг нас зашумели ребята, а Иван Николаевич продолжал:
— Вот что, ребята. Надо узнать, что стало с этой женщиной после суда. Музей предполагает, что она выдержала испытание столыпинской каторгой, участвовала в Октябрьской революции, воевала на фронте в гражданскую войну… Но об этом после. Сейчас необходимо заняться поисками. Возможно, вам придется очень трудно. Но ведь у вас есть настоящие помощники, члены нашего кружка. — Он обвел всех присутствующих жестом. — Да и в музее есть знающие люди. Так вы уж, пожалуйста, не стесняйтесь, обращайтесь к ним. Я совершенно убежден: они вам не откажут, всегда придут на помощь…
Все это припомнилось мне, когда мы с Женькой сидели возле дома на улице Овражной, в тупичке на запорошенной снегом скамеечке, неизвестно чего и кого дожидаясь.
