— Ваш голос мне знаком, юноша. — ничего себе я юноша. В четвёртый — то десяток годиков. — Если не ошибаюсь, вы Максим Эрнестович Садальски. Один из немногих выживших офицеров в десантной операции на Кармагедане. Именно под вашим командованием был захвачен отель «Ла — Манш». Я прав?
— Вы абсолютно правы, Ваше Величество.
— Так значит, всё это время вы были пиратом под прикрытием? Не мыслимо! — император очень удивился.
— Это не так. К пиратам я присоединился не давно. Это случилось после того, как меня предало собственное государство, за которое пролил столько крови, чужой и своей. После того, как меня засунули в крио- потоковую тюрьму только за то, что оказался не в том месте, не в то время и не с теми людьми. После того, как моя семья была депортирована миграционным отделением инквизиции на эту планету, по велению правительства, которому верил. После того, как «Сверепые убийцы детей», и «Монстры беззакония», приняли меня в свои ряды с распростёртыми объятиями, просто потому что я такой же, как и они. После того, как понял, что истинное зло всегда было рядом со мной и я сам был его частью. Именно тогда я и решил стать одним из них, потому что увидел в них ту человечность, ту заботу о товарищах, которую давно утратили войска империи. — закончил я свою пламенную речь. Сердце тяжело бухало в груди, а в горле пересохло.
— Твои слова тронули меня до глубины души. Хорошо. Я прикажу отвести войска и снять блокаду, только верните мою дочь.
— Не вижу причин отказывать. Но учтите — если это всё окажется обманом, мы от вас и мокрого места не оставим.
— Даю слово императора, что сделаю так, как было обговорено нами только что.
— Ждите нас возле здания гильдии. Мы выдвигаемся. — сказал я и прервал соединение.
— Ну ты и загнул, приятель. — сказала Канна, хлопая меня по плечу. — Столь пафосной речи я давненько не слышала. Хоть ты и прав.
— Сам от себя не ожидал. — развёл я руками. — Цесаревна. Вы всё слышали. Я должен доставить вас к вашему отцу…
— Но я хочу остаться с Костей! — заверещала она. Вот ведь шмакодявка… похоже она пришла в себя. Ну ничего. И на неё резон найдётся.
— Если вы своевольно не пойдёте со мной, то я попрошу Нэнси отвести вас к отцу. Вы этого хотите? — немного злобно спросил я. При одном упоминании Нэнси, цесаревна истерично замотала головой и замахала руками, дескать не надо. Затем надулась и пошла к лифту.
— А ты, оказывается, страшный человек… — съехидничала Канна.
