Граф энергично направился к бараку, свита поплелась за ним. Лазарет встретил запахом карболки. Полковой лекарь выскочил из-за отгороженного занавеской угла, он был в халате и надетом поверх кожаном фартуке.
Поклонившись вошедшим, пояснил:
— Мельнику палец раздробило, думаю, придётся отнимать.
— Иди, голубчик, работай, только покажи, где тут мастер по яшме.
Лекарь указал на противоположный угол и скрылся за занавеской. Оттуда раздались стоны и сдавленное ругательство. Старик в офицерском мундире вскочил при виде пришедших. На деревянных досках лежал лицом вниз человек, вся спина его представляла собой кровавое месиво.
— Здоров будь, отец, — поприветствовал граф, уважительно поглядывая на награду.
— Здравия желаю! — вытянулся во фрунт Белов.
— Это герой двенадцатого года, — негромко сказал графу комендант, бросая грозные предупреждающие взгляды на отставного вояку.
— Сын? — спросил граф, кивком показав на больного.
— Приёмный, — ответил старик. — Папеньку его хивинцы в рабство угнали, маменька померла. Мальцом в сиротах остался, вот мы со старухой его и взяли.
— Кто его так отделал?
— Киргизцы.
— Видать, не столь хороший мастер, коль за работу такая расплата, — покачал головой граф.
Старик помялся, крякнул и сказал, как нехотя:
— Мастер-то он замечательный, душу камня чувствует. А от киргизцев по заслугам получил. Дочь ханскую обрюхатил. За такое и кожу живьём могли спустить. Може, и спустили бы, да казаки помешали. Он, когда привезли, ещё в сознанье был, потом уж в беспамятство впал. Лекарь говорит, коль опомнится до вечера, выживет.
— Дай то Бог. Крепись, отец, — граф похлопал Белова по плечу и стремительно направился к выходу. Старик смотрел вслед, когда раздался стон. Больной зашевелился и прошептал:
— Где… я?..
— Дома, Егорша, дома, сынок, — старый герой подозрительно закашлялся, старательно пряча подступившие слёзы.
Глава 5. Свадебный подарок
Выздоравливал мастер быстро. На память о «киргизском расчёте» остались лишь рубцы на спине. Лекарь полковой удивлялся да головой качал. Когда из лазарета Егора выписали, Яков Белов гостей назвал, казачков, что сына у киргизов отбили, тоже не забыл. Старуха и Матрёна пирогов знатных напекли.
— Ну, Егорша, теперича у тебя кожа дубленная, до ста лет жить будешь, — шутил отец, развеселить хотел сына приёмного. Матушка лакомые кусочки подкладывала. Матрёна рукавом, вроде как ненароком, касалась. Гости от души радовались. Егор на шутки хоть и улыбался, да глаза печальными оставались. На другой же день отправился в мастерскую — просторный сарай на заднем дворе. Пропадал там с утра до ночи. Домашние не перечили, пусть, коль легче так, коль за работой горе отступает. Надеялись — забудет Егор свою милую, да только зря.
