— Торопятся, — поясняет брат и добавляет с усмешкой: — Боятся, казаки из крепости погоню вышлют. Отец отказался в Хиву рабов возить и скот угнанный, теперь сами вон ловят.
— Почему отказался? Говорят, Хивинский хан платит хорошо, — спрашивает Мадали. Брат рассказывает другу о том, что русские что-то затевают и нагнали в крепость солдат и казаков, не стоит рисковать и злить их, если поймают, могут до смерти забить. Тем временем тавро готово. Хивинец берёт его за рукоятку, подходит к пленному, рывком срывает рубаху и прислоняет к спине клеймо. Ветер доносит запах палёной кожи. Русский не кричит, не дёргается, к большому разочарованию мальчишек, только напрягаются мускулы на спине. Всё, теперь он раб. Что-то знакомое видится Карлыгаш в его фигуре. Неожиданно она ощущает себя взрослой, брат с другом, хивинцы куда-то пропадают. Остаётся вереница пленных, связанных одной верёвкой и бредущих вдаль. И очень важно увидеть лицо того, заклеймённого последним. Но он уходит, не оборачиваясь, и вместе с ним уходит из жизни что-то неимоверно важное.
Карлыгаш проснулась вся в слезах. Но чувствовала себя на удивление легко и хорошо, даже смогла встать, умыться. Силы восстанавливались быстро. К концу лета она уже смогла ездить верхом и часто отправлялась в степь. Брат сопровождал издали, не приближаясь. Понимал, как сестре неприятно его присутствие.
Ожидалось возвращение хана. Женщины шушукались, что не один батыр собирается сватать ханскую дочь. Та не принимала эти разговоры всерьёз. Считала, её просто хотят подбодрить, успокаивают. О мастере, их истории, знали все. Карлыгаш почти перестала смотреться в зеркало и поэтому не осознавала, как похорошела и расцвела. Отец приехал не один. Мадали, сын хана Среднего Жуза, решил взять в жёны сестру своего друга. Карлыгаш вспомнила сон и удивилась, никогда и не думала о таком женихе.
Как и о замужестве. Зашевелилась совесть. Мадали ничего не известно. И никто ему глаза не откроет. А отец, ему-то брат наверняка сразу же всё рассказал, поторопится пристроить дочь, опозорившую род. События следующих дней подтвердили эти опасения. Родственницы жениха одаривали будущую родню: отрезы шёлка и ситца, кирпичики чая, золотые и серебряные украшения. А, получая в ответный дар украшения с яшмой — буквально расцветали, довольно цокая языками. Тут только Карлыгаш поняла, почему отец заказал столько много чудесных вещей мастеру. Готовился к свадьбе дочери, свадьбе достойной потомков великого рода. Сердце вновь сжала боль двойной утраты. Позже пришло решение: во всём признаться жениху. Вдвоём их не оставляли, вот если бы кто-то помог.
