— Что еще ты о нем знаешь? — спросила Урсула.
— Сколько вообще можно знать о ком-то? — сказала Мири.
Урсулу такой ответ не удовлетворил.
— Предостаточно, спустя какое-то время. Он был женат раньше? — спросила она.
— Нет, — сказала Мири.
Раньше Урсула не проявляла такого интереса к этому человеку — она полагала, что эта связь (именно так она предпочитала думать об этом — как о связи) не продлится долго. Но теперь она вдруг обнаружила, что испытывает тайную гордость. За то, что ее дочь связала свою жизнь с сирийским беженцем — это не портило ее либерального реноме, и она по возможности бравировала этим перед некоторыми своими друзьями, хотя всегда сохраняла осторожное отношение, как теперь поняла, и описывала эти отношения в выражениях, не предполагавших ничего серьезного или прочного.
Остров Маргит был сплошным парком, причем достаточно большим, чтобы можно было забыть, что ты вообще на острове. Они бродили по его извилистым асфальтированным дорожкам. Они прошли мимо летнего театра, а дальше было что-то вроде маленького зоопарка — там был олень с изящными ногами в обшарпанном загоне. Дети кормили животных через забор. На всех деревьях висели сережки, которые вскоре станут листьями. Весну ничто не могло сдержать.
В какой-то момент Урсула спросила:
— Ты ведь не беременна, а?
— Нет, — сказала Мири.
Между ними было напряжение. Сложно было сказать, когда оно возникло, но оно ощущалось совершенно отчетливо, и скрывать его становилось все труднее. Они все меньше разговаривали.
— Ты уже сказала отцу? — спросила Урсула несколько минут спустя.
— Еще нет, — сказала Мири. — Я собираюсь в Лондон в среду. Тогда и скажу. Ему есть о чем беспокоиться.
— Я знаю. Какие новости с этим? — спросила Урсула.
У отца Мири выявили рак простаты.
— Он закончил лучевую терапию, — сказала Мири. — Уже несколько недель назад. В четверг ему надо в больницу на сканирование.
А затем Урсула сказала:
— Думаю, мне надо присесть на минутку.
— Что такое?
— Ничего. Просто легкое головокружение.
Они присели на ближайшую скамейку под деревом. Под шальными порывами ветра дерево свистело и шипело.
Урсула почувствовала, что давление пришло в норму. Она снова почувствовала себя в безопасности. Миранда сидела рядом и глядела в другую сторону, через широкий газон, на котором множество людей гоняли мячи. Урсула подумала, какой юной выглядит ее дочь. У нее в носу была металлическая шпилька, и кожа вокруг казалась чуть припухшей. Из-за этой припухлости в глазах Урсулы выступили слезы. Она спросила себя, что в этой ситуации — что
