— Красный Голиаф не пройдет! — торжественно клялись
Давидовичи разинувшим рты стройбанам, и раз за разом пожинали овации. Кстати,
именно с тех пор, пережив неслыханный триумф, Давидовичи себя иначе, как
Давидовичами, не звали ни разу, хотя прежде у всех троих были обычные для
стройбанов имена. Еще ими делались прозрачные намеки, из которых было резонно
заключить: всесильные управдомы Пентхауса и покровители свергнутого Консенсуса,
а именно, Маргарет Туча и Рональд Альцгеймер, отныне на их, Давидовичей,
стороне, поскольку они всегда на стороне Давидовичей, кем бы эти Давидовичи ни были.
Нам, простым стройбанам, было трудно понять, о чем тут речь, но, похоже,
Давидовичи знали что-то такое, о чем не догадывались все остальные. Потому что
им действительно сошло с рук смещение Консенсуса, а ведь они провернули это
дельце не по-рыцарски, мягко говоря. Если верить слухам, вероломно подкравшись
к последнему Управдому Красноблока со спины, когда тот в замешательстве
разглядывал Периметр, что лишний раз доказывает непричастность Прораба
Перекраски к возведению этой дискриминационной стены, Давидовичи вывернули ему
на голову последнее из оставшихся ведер с нитроэмалью. Именно это событие,
кстати, послужило логичным финалом Перекраски. Консенсус, выкрикнув что-то про
предательство какого-то Брутто, а может, и Нетто,
из-под ведра было не разобрать, потерял ориентацию, оступился и выпал из
руководящей обоймы. Подхватился на ноги далеко внизу и, прихрамывая, вслепую
припустил прочь. И не в Биллиардный клуб, как нам рассказывали, а к
гостеприимным швабрам, давно симпатизировавшим ему, где со временем
трудоустроился лектором Малярного мастерства. Лекции, между прочим, ему
довелось читать по азбуке Брайля, с него так и не сняли ведра, намертво
приклеившегося к родимому пятну. Это было ужасно.
Дав Консенсусу мощного пинка, Давидовичи заперлись с
радиотелефоном в ватерклозете на территории Мятежного Аппендикса, о нем я чуть
позже расскажу, и сделали пару важных звонков Маргарет Туче и Рональду
Альцгеймеру. Доложили: ни Консенсуса, ни краски больше нет, все, как
договаривались. Соответственно, конец Перекраске. Туча с Альцгеймером дали
добро на переход к очередному этапу преобразований.
— Начинаем Перестановку, господа и панове, — сообщили
нам Давидовичи с трибуны, откуда совсем недавно распинался Консенсус. Им было
тесновато, и ее пришлось распилить на троих.
— Что еще за Перестановка?! — недоумевали
дезориентированные стройбаны. — Нам и Перекраски за глаза!
