- Она здесь, - объявил Юэн и помахал руками над головой. - Парит, парит повсюду. Она здесь. Она такая красивая, что даже больно на нее смотреть.
Я ничего не сказал. Я был совершенно измотан. Можно даже сказать, что я смирился, сдался перед лицом его безумия. Я больше десяти минут просто сидел и слушал его шумную проповедь, в которой он снова и снова, бахвалясь, повторял про "Пришествие Богини и ее красоту". В конце концов, когда опьянение и усталось взяли верх, Юэн вышел из моей комнаты и, шатаясь, направился обратно к себе в гостиную.
Я сидел неподвижно, пока в полпятого утра он не включил альбом "Аутопсия некрофила", после чего впал в кому изнеможения. Нос у меня был заполнен запахом грязной плоти, осквернившим мою комнату - запахом рыбьего брюха и рвоты.
Это был последний раз, когда я ночевал в квартире.
***
Джули встретила меня в восемь вечера, в баре возле Ноттинг-хилл Гейт. В пивном саду мы выпили пару стаканчиков для храбрости. Опускались сумерки, и в нависшем над нами небе цвета индиго появились "абрикосовые" прожилки. Затем мы направились ко мне домой. Мы полагали, что присутствие женщины вынудит Юэна покинуть квартиру.
Поднявшись на Москоу-роуд, мы увидели алмазные белые вспышки, прорывающиеся сквозь шторы гостиной. Несколько других пешеходов, направлявшихся к станции "Квинсуэй", или к торговому центру "Уайтлиз", тоже остановились и смотрели на мерцающий фосфоресцирующий свет.
Джули нервно захихикала.
- Что он там делает, запускает фейерверки?
Я сжал ее руку.
Мы вошли в общий коридор, и Джули сказала:
- О, боже, ну и запах. Меня сейчас, наверное, стошнит.
Я прижал указательный палец к губам, подавив в себе кашель. Даже на лестнице миазмы липли к нашим лица и агрессивным, настойчивым образом проникали в рты и носы.
- Что может производить такой запах? - прошептала Джули.
- Тот, кто не мылся два года, - ответил я. Но этот смрад, несомненно, не мог появиться лишь вследствие бактерий, расплодившихся на немытом теле и в грязной одежде. Я вновь уловил запах, который мне представлялся зловонием горящих костей, жгучий, сернистый и приторный.
На площадке возле входной двери, Джули покачала головой и заткнула от шума уши кончиками пальцев. Болезненно искаженный звук вновь достиг полной мощности. Он будто звучал и в гостиной и у нас над головами одновременно. Пол, стены и сам воздух в неосвещенном коридоре подрагивали от вибраций. Должно быть, Юэн еще устроил короткое замыкание, потому что свет нигде не работал.
