- Этих двоих мы откармливали несколько месяцев. Заткнись! - Он стегает маленького, который снова начал плакать, концом веревки по ягодицам. Та влажно шлепает по его желтому заду, и малыш внезапно замолкает. Веревка оставляет белую отметину, которая тут же желтеет. От удара он спотыкается о ноги старшего, который по-прежнему смотрит на меня слезящимися глазами и ждет улыбки. У них длинные ногти.
- Откуда…
Хорек ослабляет веревку и смотрит на меня.
- А?
Я откашливаюсь.
- Откуда они?
- От монашек.
- Что?
- От монашек. В Брюсселе все старухи в монастыре померли от "молочной ноги". Поэтому все эти чурбаны и пошли с молотка. Когда мы с отцом покупали их, они были тощие, как струйка мочи.
Кожа, да кости. Монашки кормили их только дрожжами да водой. Типа, мясо не про них. Поэтому мы откармливали их несколько месяцев. А они, типа, для кого?
- Один - для Главных Жильцов, - отвечаю я шепотом.
- А?
- Для Главных Жильцов дома. К Ежегодному Банкету. Второй - для тех, кто живет в пентхаусах на верхнем этаже.
- Им понравится. - Хорек срывает с головы маску и тычет ее грязным рылом в животных, скорчив рожу, чтобы напугать их. Они пытаются спрятаться друг за другом, но лишь запутываются.
Щетина на голове у Хорька мокрая от пота. Интересно, ему прыщи от соли не щиплет? Сыпь покрывает всю его шею и уходит ниже, к спине.
- А вы… вы… вы уверены, что так можно? - Мне заранее известны ответы на все мои идиотские вопросы, задаваемые моим идиотским голосом, но я просто должен говорить, чтобы унять панику. Животные хихикают.
- Как я уже сказал, не дай себя одурачить. Толку от них ноль. Монашки держали их вместо домашних зверушек. Если б не мы с отцом, за них никто не дал бы ни гроша. А теперь подороже будут, чем наши с тобой органы, вместе взятые. - Он с такой силой дергает веревку, что животные хрипят, шлепаясь голыми телами об его резиновый фартук. Глаза у них слезятся. Маленький смотрит в крысиные зенки Хорька и пытается его обнять.
Но когда открывается дверь душевой, скот притихает. Хорек вталкивает обоих в помещение.
Сквозь дверную щель я вижу, как его толстый папаша раскрывает мешок.
- Залезай, - рычит он старшему. Оба животных начинают плакать.
