Материализовался Маркеб Зураб. Гоблин сказал:
— Привет, чудо-человек. Мы выполнили тяжелую работенку. Имеем право пропустить по кружечке.
Зураб нацедил две порции, ни на миг не сводя с нас глаз:
— Поймали наконец кого хотели? — Взвинчен был до предела.
— Да. Почему тебя это так волнует?
Зураб воздел палец, мол, «погодите-ка». Вытащил спрятанный ящик с выручкой, который, по мнению Зураба, был тайной, но не являлся таковой для любого наблюдательного наемника. Он то и дело оглядывался, пока неуклюже вскрывал его. Вытащил замусоленную колоду.
— Мои карты. — В последний раз виденные мною в руках Кори и его приятелей. — Откуда они у тебя?
— Гоблин велел припрятать их, пока будете задерживать особу, за которой сюда явился Взятый.
Мы с маленьким колдуном обменялись растерянными взглядами.
— Ох, да ведь не о картах речь.
Он раскинул колоду вдоль стойки, рука дрожала. Смотрел на дверь так, словно ожидал, что вот-вот по нему шарахнет молнией.
Гоблин спросил:
— Ты никому не сдал нас, а?
— Что? О нет! Никогда!
— Тогда почему здесь так пусто? И с чего ты такой дерганый?
Я сказал:
— Все вернулись в лагерь, поэтому здесь так пусто. Привет.
Я выдернул клочок пергамента из разбросанных карт.
Развернул его.
Вгляделся.
Задрожал. Воспоминания, похороненные чертовски глубоко, всплыли на поверхность.
— Гоблин, проверь-ка это.
Гоблин тоже задрожал.
Зураб спросил:
— Я все правильно сделал?
Я толкнул к нему серебряный:
— Именно так, как следовало. — Теперь я нашел и нашу копию. — Но пойдем-ка дальше. У тебя есть еще одна, дополнительная копия, сделанная переписчиком. Она нам потребуется.
Зураб хотел было солгать, но поглядел Гоблину в глаза и передумал:
— Займет пару минут.
Я выложил на стойку еще одну монету в дополнение к устрашающему черному ножу. Нож не был особенным, но выглядел, словно являлся таковым.
Зураб сглотнул, кивнул, испарился.
Гоблин заметил:
— Он согласился слишком уж легко.
— Может, у него не одна копия.
— Тебе нужны все?
— Если несколько копий будут ходить по рукам — пусть. Может, когда-нибудь попадут в Башню.
— Твоей милой снова придется заняться перевоспитанием нашего смердящего приятеля.
Я вздрогнул. У меня была собственная проверка Оком. Стоило Госпоже взглянуть, и весь я, до самого нутра, оказывался перед ней как на ладони. Это был ее способ изучить меня. То, что придется выдержать Хромому, будет в сотни раз хуже, но не смертельно. Он слишком полезен, когда ограничивается тем, что становится покорным орудием в руках Госпожи.
