Сергей — на этом семейном портрете Марии с детьми он слева — был предпоследним ребенком в семье, и потому тоже был "сомнителен".
Возможно, это и наложило отпечаток на его характер. По общему мнению, он подавал большие надежды, но все дело портил его дурной нрав.
Как писал тот же Половцев, светлейший князь Сергей Максимилианович был
… красивой наружности, высокого роста, стройного стана, весьма острого ума, зараженного некоторой пронырливостью, проницательно направленного к чисто практическим или скорее пустым целям. Не получив среднего образования, он сосредотачивал всю свою деятельность на сплетнях, кутежах, чтении поверхностных книг, посещении клуба, обедах, джине и приобретении мелких художественных вещей. При другом воспитании из него мог бы выйди замечательный человек, потому что способности в нем были недюжинные, но какая-то дворцовая суетливость обезобразила начатки щедро дарованные ему природой. Из всех четырех сыновей, он по талантливости наиболее напоминал свою неординарную мать.
Этому мнению вторит и боевой однополчанин князя, граф С.Д. Шереметев:
Сергей Лейхтенбергский был из братьев самый способный, самый одаренный. Он, как и все, был слабо подготовлен в науках, но его истинно артистическая натура выделила его резко из обычной колеи. Он отлично играл на фортепиано, любил окружать себя художниками и артистами, собирал их у себя, давал приятные вечера, был гостеприимен и любезен, и хотя не вполне еще выработался, но многое обещал и в молодом поколении был единственным в своем роде. Характер его был сложный и неоткровенный, его нельзя было считать человеком надежным, и сам он в шутку называл себя «Змием»; его считали даже лукавым, но думаю, что с годами многое бы сгладилось.
Всем братьям Лейхтенбергским выпала несчастливая судьба, многие даже говорили о проклятии, висящим над этим родом.
Старший, Николай, 4-й герцог Лейхтенбергский.
Влюбился в Надежду Сергеевну Анненкову, по мужу — Акинфову, даму неоднозначной, точнее — вполне однозначной репутации, практически в открытую наставлявшую мужу рога с престарелым канцлером Горчаковым. Морганатический брак вызвал дикий скандал, даже мать, несмотря на собственные художества в семейной жизни, так и не простила сыну этого поступка. В итоге Николай, подвергнутый остракизму в высшем свете, был вынужден практически всю жизнь прожить с женой за границей.
Про второго, Евгения, 5-го герцога Лейхтенбергского, я уже писал.
Тоже ничего хорошего. Два морганатических брака и всю вторую половину жизни — позорная роль не то рогоносца, не то сутенера при живущей с другим жене. Писал и про его единственную дочь Дарью, унаследовавшую проклятие рода.
