На этот раз удачливый охотник распорядился умнее и вместо того, чтобы дать свободно загнивать мясу в углу своего жилища, он, разрубив мясо на небольшие кусочки, повесил эти последние при помощи лыка на сучьях дерев. Новой удачей увенчалась эта попытка. На жгучих лучах солнца мясо выделяло свой лишний сок и засыхало, не теряя своих питательных достоинств. Случайно сделанное открытие повело к усовершенствованию способа сохранения пищи, а через несколько дней после того, как охотник испробовал вкус сушеного на солнце мяса, он прибегнул уже и к помощи огня для того, чтобы вернее сохранить впрок излишний запас мяса.
Это открытие, как и все мелкие открытия в обиходе и житейской технике первобытного человека, кажущиеся для нас ничтожными, имело на самом деле огромное значение, внося в жизнь не только некоторый комфорт, но и полезные применения, облегчавшие для человека страшную тяжесть борьбы за существование; подобные открытия имели огромное значение для первобытного охотника, жившего в то время, когда зверь еще царил над миром, а венец создания должен был ежеминутно трепетать за саму свою жизнь.
Но далеко не всегда удача сопровождала замыслы и предприятия первобытного дикаря, далеко не всегда он с помощью своего нехитрого ума и младенческой культуры мог побеждать своих врагов и добывать себе пищу без большого труда; удача была очень редка, и подчас вместо нее сама смерть под всевозможными видами заглядывала прямо в глаза предприимчивому охотнику. Немало сгибло людей в борьбе со зверем, прежде чем последний уступил свое первенство, и, вероятно, естественная смерть реже постигала первобытного охотника, чем гибель под когтями и зубами страшных хищников, населявших тогдашние дремучие леса.
Не всегда тяжелая палица, каменный топор и копье могли помочь человеку в борьбе с таким зверем, перед которым нередко отступает даже современный охотник со своим превосходным оружием. Кто бывал хотя раз на медвежьей охоте, не говоря уж об охотах на тропических зверей, тот поймет, что одной палицей, топором или дротиком немного поделаешь в одиночной борьбе с могучим зверем. Первобытный человек не мог обладать такой чудовищной силой, чтобы своей дубиной раздробить крепкий череп медведю, быку, зубру, лосю, не говоря уже о мамонте, носороге, пещерном льве и других чудовищах, с которыми приходилось состязаться человеку в первые периоды его существования. Кто представит себе страшную силу и количество зверя, выражавшееся сотнями и тысячами особей для данной местности, тот бесконечно удивится еще тому, как мог он спасти себя и свою культуру среди тысячи опасностей, среди многочисленных врагов. Не спасли его ни бесконечная плодовитость, как спасает она от вымирания другие существа, обреченные бороться с тысячами случайностей, ни отчаянная храбрость, ни жалкое оружие, ни счастливая находчивость, ни даже подбор, — а спасли и сохранили человечество его природный прогрессирующий ум и социальная жизнь, умножившая до бесконечности одиночную слабую силу.
