По словам сестры, одно время в семье имели место довольно серьезные психологические проблемы. Заметим, что брат Хелены среди своих коллег слыл парнем «со странностями».
Подобная оценка могла, по сути, способствовать закреплению чувства отчужденности, выросшего из специфики самой работы.
Сдается, что Нолан всю свою жизнь только тем и занимался, что отчуждал, отгораживал себя от мира.
Поэтому, как бы ни поражена была его родная сестра, ничего удивительного ее информация не содержит.
Равно как и ничего такого, что могло бы пролить хоть какой-то свет на причину, заставившую Нолана сунуть в рот дуло собственного револьвера.
И не похоже, что в ближайшее время мне удастся приблизиться к решению этой загадки. Поспешность, с какой Хелена распрощалась, свидетельствовала: визит ее был первым и последним.
Майло позвонил два дня спустя, в восемь утра.
— Опять мне подсунули висяк, Алекс. Пока я не уверен, что смогу ответить услугой на услугу. Хотя в последнем деле мы заработали с тобой кое-какие очки, может, они нам и зачтутся.
Последним делом было убийство профессора психологии — дамы, забитой ножами в нескольких метрах от ее дома в Вествуде. После нескольких месяцев бесплодных усилий шефы спихнули расследование на Майло — в наказание за то, что в Управлении полиции города Лос-Анджелеса он был единственным детективом, открыто признавшим себя геем. Вдвоем нам удалось раскопать некоторые интересные детали из жизни жертвы, и дело благополучно закрыли.
— Ну, не знаю. Какого черта тогда я буду оказывать услуги тебе!
— Наверное, из-за того, что я такой славный? — Он рассмеялся.
— Попытка не засчитана. Попробуй еще раз.
— Потому что ты имеешь дело с психами и славишься необычайной терпимостью?
— Не напрашивайся на неприятности! Что у тебя там?
— Ребенок, Алекс. — Я услышал его вздох. — Пятнадцатилетняя девочка.
— О!
— Я знаю, как ты к таким вещам относишься, но тут дело по-настоящему серьезное. Если сможешь выкроить время, я был бы весьма признателен.
— Давай, — бросил я в трубку. — Приезжай.
* * *
Майло стоял на пороге с кучей папок, одетый в яркую расписную рубаху, которая каждому встречному сообщала о необычных вкусах ее владельца, мятые коричневые джинсы и поношенные тяжелые ботинки армейского образца. Вес моего приятеля стабилизировался где-то около двухсот сорока фунтов, более или менее равномерно распределенных по центру его рослой фигуры. Прическа недавно подновлена в обычном для него стиле, хотя два этих понятия, Майло и стиль, явно исключали друг друга: волосы почти сведены на нет сзади и с боков, торчат дыбом на макушке и длинными сосульками свисают с висков. Седина отвоевывала все большие пространства, а сосульки, как им и положено, уже стали белыми. Будучи на девять месяцев моложе меня, Майло временами казался живым воплощением быстротечности времени.
