Стоит ли говорить, что я тут же вскочил в кабриолет — и вскоре мы мчались как ветер в сторону Лощины Праведника.
Позади, совсем близко, слышалось эхо от цокота копыт. Непрестанно сверкали молнии, так что негр-кучер побелел от страха.
И вдруг из кустов выскочил человек в красной рубахе и схватил кобылу под уздцы.
— Кто вы? — вскричал я.
— Со мной вы поступили хуже всего, — был ответ. — Я типичный Золотоискатель. Я тот, кого вы со своими собратьями по перу заставляете есть банкноты вместо бутербродов. Я позолотил свою лошадь и пил шампанское — а я его терпеть не могу — из ведер на конюшне… Я постоянно нахожу гигантские самородки, и меня столь же регулярно грабят — мне что, так и провести всю жизнь? Никогда не бриться? По воле тирана-писаки спать в сапогах?
— Успокойтесь, друг мой, — произнес я. — Все не так плохо. Я знаю бедолаг, с которыми писатели обошлись и похуже.
В этот миг порыв ветра донес до меня демонические завывания преследователей.
— Все может быть! — прорычал книжный золотоискатель. — Но отомщу я вам. Идемте!
Кабриолет исчез в отдалении — при таких обстоятельствах кабриолеты всегда поступают подобным образом, — и похититель повел меня прочь.
Он остановился возле обычной таверны (как хорошо я знал ее!), три раза постучал (три громких удара в дверь — это традиция), и нас впустили в просторную комнату. Я в изумлении увидел, что все персонажи, которых я считал порождением своей богатой фантазии, собрались здесь.
— Негодяй! — возопила прекрасная Мэделин. — Почему вы не выдали меня замуж за герцога? Сами знаете, вы просто передумали в последний момент.
— Монстр! — заявила милая Вайолет. — Вы заставили меня провести три ужасных дня на Красной Ферме, хотя один росчерк пера освободил бы меня.
— Христианский пес! — прорычал Мордехай-иудей. — Я появился на свет со склонностью к благотворительности и с чистой совестью давал бы скромные ссуды тем, кто облачен в нищенские рубища, но твоя гнусная душонка обратила меня на преступную стезю, лишь бы угодить вкусам кровожадной публики.
— А я, — заметил Генри Мортимер с той самой циничной кривой улыбочкой на гордых губах, которую я столь часто живописал, — я разве хотел сбросить старшего брата в колодец, чтобы унаследовать его титул и состояние? Нет! Я трепетно, безумно любил его, как вы соизволили написать в первых главах.
— Смерть ему! — прошипела леди Миллисент, отравительница. — Я не ведала смертоносной силы стрихнина, пока он не объяснил мне…
