— А присутствие бывшей жены делает его несчастным?
— Она медленно убивает его… и меня. И приходит именно за этим, не сомневаюсь.
— Вы уверены, что она может появляться и исчезать, когда захочет? Возможно, она просто вынуждена прийти всякий раз, как ваш муж думает о ней?
— О, я задавала себе тот же вопрос снова и снова! Несмотря на то, что Роджер неосознанно призывает ее, она, безусловно, преследует нас по собственной воле: у меня всегда было такое чувство — оно не оставляет меня ни на мгновение, — что она могла бы вести себя по-другому, если бы пожелала. Я изучала ее характер годами, пока не узнала его как вызубренную наизусть книгу, и пусть она всего лишь призрак, но я абсолютно убеждена, что ее дух желает зла нам обоим. Если бы все зависело от Роджера, неужели он не положил бы этому конец, как по-вашему? Неужели не заставил бы ее сменить гнев на милость, если бы мог?
— Но что будет, если он вспомнит о том, какой любящей и нежной она была когда-то?..
— Не знаю. Я готова сдаться… но это соперничество будет для меня смертельным.
Она не преувеличивала. Шли дни, и наблюдая, как она медленно чахнет и тает, словно умирая голодной смертью, как постепенно увядает ее красота, я начала сознавать, что она говорила правду. Чем упорнее миссис Вандербридж сражалась с призраком, тем яснее я видела, что битва будет проиграна, что она лишь понапрасну тратит силы. Такой неуловимой и при этом вездесущей была ее противница, что борьба с ней напоминала попытки справиться с отравленным воздухом — бесплотным, но при этом заражающим все вокруг. Схватка изматывала миссис Вандербридж и действительно была смертельной, как она и сказала; но врач, который ежедневно отмеривал ей дозу лекарств — уже возникла необходимость в присутствии врача — не имел ни малейшего понятия, с какой болезнью борется. В эти ужасные дни, по-моему, даже мистер Вандербридж не подозревал всей правды. Он был настолько погружен в прошлое, настолько увяз в своих воспоминаниях, что настоящее казалось ему сном. Это было, пожалуй, извращение естественного порядка вещей: мысль стала более реальной для всех его чувств, чем любой материальный предмет. Да, призрак одерживал победу, и мистер Вандербридж напоминал человека, едва очнувшегося от действия наркотика. Он бодрствовал лишь наполовину и только отчасти замечал происходящие события и окружающих его людей. О, я сознаю, что из меня плохой рассказчик и многие эпизоды я излагаю невнятно, вскользь! Но я настолько привыкла толковать о мире вещественном, что почти забыла слова, способные описать нечто незримое. Призрак в доме был для меня более реальным, чем хлеб, который я ела, или пол, по которому ступала, тем не менее, я не могу со всей точностью передать ту атмосферу, в которой мы жили день за днем, — тревогу, неопределенное беспокойство, тайный ужас, заставляющий шарахаться от каждой тени, и вечное чувство, что кто-то незримый с утра до ночи наблюдает за нами. Для меня остается загадкой, как миссис Вандербридж вытерпела все это, не утратив рассудок, и даже сейчас я не уверена, что ей удалось бы и дальше сохранять здравомыслие, если бы не наступила, наконец, развязка. Я испытываю горячую признательность судьбе за то, что случайно этому поспособствовала.
