Рука принадлежала мальчику.
Раздался громкий плеск, и волна устремилась к берегу. На мгновение она остановилась, замерла между океаном и сушей, между суровой Атлантикой и коварными скалами Уэльса, известного в те дни под названием Гвинед. Затем плеск сменился оглушительным ревом, волна обрушилась на берег и швырнула обмякшее тело мальчика на черные камни.
Он ударился головой об острый выступ скалы — с такой силой, что ему раскроило бы череп, если бы голову не защищали густые волосы. И остался лежать совершенно неподвижно; лишь ветер, гонимый следующей волной, слегка шевелил черные пряди, слипшиеся от крови.
Растрепанная чайка, заметив безжизненное тело, перепрыгнула через кучу камней и приблизилась, чтобы рассмотреть утопленника. Она подошла к голове мальчика, ухватила клювом длинную водоросль, обмотавшуюся вокруг его уха. Водоросль не поддавалась, и птица принялась тянуть и дергать за нее, издавая сердитые крики.
Наконец, чайке удалось оторвать водоросль, и она с торжествующим воплем прыгнула на обнаженную руку. Тело, которое едва прикрывала изорванная, мокрая коричневая туника, казалось таким маленьким — даже для семилетнего мальчика. Однако, взглянув на его лицо, можно было подумать, что он намного старше — возможно, дело было в форме лба или морщинках у глаз.
Внезапно мальчик закашлялся; его вырвало морской водой, затем снова начался приступ кашля. Чайка с резким криком выронила водоросль и, захлопав крыльями, поднялась на скалу.
Мальчик несколько мгновений лежал неподвижно. Во рту у него стоял вкус тины и рвоты, на зубах скрипел песок. Он чувствовал мучительную пульсирующую боль в затылке, острые камни впивались в тело. Затем его снова одолел кашель, изо рта хлынула морская вода. Он с трудом втянул в себя воздух. Сделал второй вдох, третий. Тонкие пальцы медленно сжались в кулак.
Волны накатывали на берег и отступали, накатывали и отступали. Так прошло долгое время, и крошечная искорка жизни в теле мальчика вот-вот готова была погаснуть. Он чувствовал лишь боль, и мысли его были пусты. Как будто он утратил самого себя. Или как будто в сознании его возникла некая стена, за которой скрылись все чувства, и остался только страх.
Дыхание его замедлилось, пальцы разжались. Он сделал резкий вдох, словно собрался снова закашляться, но затем обмяк, как мертвый.
Чайка приближалась осторожно, мелкими шажками.
И в этот момент луч энергии, возникший неизвестно откуда, пронизал его тело. Оказалось, что он еще не готов умирать. Мальчик снова пошевелился, сделал вдох.
