Потом задали вопрос: думает ли он учиться дальше? Натан таким решительным голосом ответил «конечно», что в зале засмеялись. Председатель пояснил, что, учитывая конструкторские способности молодого товарища, он зачислен во втуз завода по специальности электромашиностроения.
Кто за то, чтобы перевести товарища Явлинского из кандидатов в члены ВКП(б)? Голосуют только члены партии... Лес рук вырос в красном уголке.
В далеком от Харькова Физтехе в тот день допоздна обсуждали телеграмму об открытии нейтронов. Событие было значительным. Это понимали все, особенно участники «Ядерного семинара». Но никто еще не предполагал, что физики уже получили заветный ключ к энергии атомного ядра.
Спустя полтора месяца, семнадцатого апреля 1932 года, физики собрались в Копенгагене на третью международную конференцию.
В конференц-зале Нильса Бора на Блегдамсвей кипели страсти. В основном у большой грифельной доски. Казалось, от одного столкновения Паули, додумавшегося в Цюрихе до не уловимой никем частицы — нейтрино, с вечно сомневающимся, не принимающим ничего на веру Эренфестом произойдет долгожданное освобождение энергии атома.
Двадцать седьмого февраля, буквально накануне встречи в Копенгагене, Джеймс Чедвик поставил точку в серии сложных экспериментов. И отныне в физике существовало уже две нейтральных частицы. Одна гипотетическая, открытая на «кончике пера» неукротимым Паули, а вторая вполне реальная, существующая, которую уже видели Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. Видели, но так и не распознали ее сути. Возможно, видели слишком близко.
Верил ли сам Бор в эту мифическую частицу Паули — нейтрино? Пожалуй, нет. А вот в реально существующее открытие Чедвика поверил сразу.
А страсти кипели. Драма идей разворачивалась в ту весну здесь, в уютной аудитории здания на Блегдамсвей. И трудно сказать теперь, кому из физиков — «птенцов гнезда Бора» — пришла в голову мысль перенести все их споры и стычки на сцену, втиснув в сюжет гетевского «Фауста».
Роли распределили довольно просто. Сомневающийся Эренфест конечно же должен стать доктором Фаустом. Возмутитель спокойствия Паули — безусловно Мефистофель. Но кто же будет Маргаритой, невинной и доверчивой в своей любви и в своей гибели? Ответ нашли быстро: Маргаритой будет та самая гипотетическая частица Паули — нейтрино.
Сам Бор промелькнул в прологе этого единственного в своем роде спектакля, чтобы связать воедино будущие события, — таковы законы сцены, без них невозможно действие.
