Наступил момент, когда теоретические построения были завершены. Загадка Солнца — источника жизни на планете Земля — была, как казалось Хоутермансу и Аткинсу, разрешена.
В студенческой пивной молодые физики по этому случаю рискнули выпить по «айн дупелю». И Хоутерманс, чрезвычайно гордый собой и другом, отправился на свидание.
Девушка была прелестной, погода — ясной и ветреной. Свидание — долгим, а день — коротким. Звезды на небосводе над Геттингеном высыпали как-то сразу и очень ярко. Хоутермансу хотелось поцеловать Гретхен, но она с чисто женским коварством выскользнула из объятий и, стараясь поддержать светскость беседы, обратила взор к звездам, воскликнув: «Как прекрасно они сверкают! Не правда ли?»
Хоутерманс уже готов был махнуть рукой на свидание, которое из-за целомудренности Гретхен зашло в тупик, но восклицание партнерши придало ему силы для новой атаки. Он выпятил грудь и многозначительным тоном заговорщика произнес: «Со вчерашнего дня я знаю, почему они сверкают».
Увы! Это заявление молодого физика меньше всего, хотя он так надеялся, поразило партнершу. Гретхен не интересовали звезды и термоядерный синтез. С чисто женской интуицией она поняла только одно: со своим упрямством может потерять поклонника. И какое дело было в тот вечер влюбленным, укрывшимся в дальней аллее геттингенского парка от посторонних глаз, до проблем и теорий новой и классической физики, вместе взятых...
Хоутерманс спешил по пустынным улицам ночного Геттингена в свой пансион, с тщеславием молодости вспоминая подробности недавнего свидания и не думая о новой теории синтеза атомов легких элементов в жарком пламени Солнца. Только одна мысль беспокоила его — как бы не потревожить покой почтенной хозяйки.
Убаюкивающий рожок ночного сторожа: «Ночь, господа! Глубокая тишина, господа!» — растекался над спящим Геттингеном, над замшелыми стенами средневековой кладки, над новым зданием причудливой конфигурации — крупнейшей аэродинамической трубой в Европе. Здесь уже проходили испытания модели боевых самолетов фирм «Мессершмитт» и «Фокке-Вульф».
Физикой в те годы начинают серьезно заниматься не только в признанных и традиционных научных центрах. Кипит жизнь и в ленинградском Физтехе. Сюда в 1930 году приезжает Лев Арцимович.
Оказывается, недостаточно «родиться вовремя» — надо вовремя попасть в то единственное место на земле, где твои способности могут реализоваться полнее всего.
С равнодушным видом, стараясь не показать волнения и неуверенности, Арцимович вошел в лабораторию. И проявил независимость. И даже показал «зубки юмора». Так выразился Артем Алиханьян. В отличие от него старший брат назывался на русский лад — Алиханов.
