— Серьги? — устало переспросил майор Ребров узкоглазую студентку.
— Да, — с мягким, каким-то мяукающим акцентом подтвердила она. — Линь говорила, что они достались ей от предков.
— Вы уверены? — Макс записал последние слова и посмотрел на соседку убитой вчера китаянки. — Может быть, она просто сняла их или дала кому-то поносить?
— Очень уверена. Линь не снимала их. И никому не давала. Называла талисманом.
— Дорогие?
— Очень дорогие, — русское слово «очень», похоже, пленило восточную девушку. — Линь очень носила талисман. Я говорила: «Очень опасно», но Линь очень не слушала.
— Ваша подруга вела себя очень беспечно, — машинально отозвался майор, думая о прояснившемся, наконец, мотиве убийства. — Я очень прошу…
Тут он спохватился, что подхватил манеру собеседницы изъясняться.
— Извините. Прочитайте и подпишите, пожалуйста, протокол.
Начало июля. Суббота
Ефим Филиппович в четвертый раз перечитал короткий текст на мониторе своего компьютера и с коротким всеобъемлющим эпитетом смёл ноутбук со стола вместе с телефоном и прочей мелочью.
— Фыонг сюда! — рявкнул он сунувшемуся в двери перепуганному секретарю.
Перекошенная физиономия исчезла, и авторитет нетерпеливо зашагал по кабинету, безжалостно топча попадающиеся под ноги осколки пластмассы. Шесть шагов, камин, разворот. Шесть шагов, столешница, разворот. Обернувшись в очередной раз, он остановился, словно налетев на невидимую преграду: у двери стояла как всегда невозмутимая вьетнамка и наблюдала за его метаниями.
— Иногда я думаю, что ты — привидение, — проворчал он, усаживаясь в кресло. Присутствие девушки действовало на него умиротворяюще.
— Вполне возможно, что Вы правы, — отозвалась она, бесшумно скользнув к камину.
— У нас очередное послание от Светоча, — буркнул Меньшов, оставив ее замечание без комментариев.
Вьетнамка коротко взглянула на разгром, царящий у рабочего стола, и едва заметно кивнула:
— Я догадалась. И чего он хочет теперь?
— Цитирую дословно, — нахмурился авторитет. — Репутация тоже смертна, особенно такая слабая, как Ваша.
— И всё?
— Он лаконичен, как никогда, — буркнул мужчина, стрельнув глазами в сторону столика с напитками, и поднялся.
— Сейчас репутация имеет значение?
— Репутация всегда имеет значение, — фыркнул Гвоздь, наполняя пузатый бокал коньяком.
— О Вашей репутации знают все, кому надо знать, — она слегка пожала плечами. — И это не мешает Вам вести дела.
— Одно дело знать, а другое — актуальный животрепещущий скандал. Вот он-то мне не нужен в данный момент совершенно. Иначе территория военного училища со свистом пролетит мимо меня, как это уже сделала чертова ткацкая фабрика. До сих пор не понимаю, почему банк продал ее Ланскому?! Моя цена была лучше, это мы точно выяснили!
