Бельяр и Ренардо безмолвствуют. У Ренардо лоб блестит от пота, но он вполне владеет собой и удаляется твердым шагом. Оберте снимает трубку, поворачивается к Бельяру:
— Пожалуй, вряд ли стоит обращаться в комиссариат. Дело слишком серьезное. Я сообщу обо всем шефу уголовной полиции.
Он раздумывает.
— Полиция или служба безопасности, что лучше? Точность и дерзость, с которой нанесен удар… Вы догадываетесь, Бельяр, что это означает?.. Это шпионаж.
— В таком случае, — отвечает Бельяр, — непосредственной опасности нет. Шпион, если речь и в самом деле идет о шпионе, просто спрячет цилиндр в надежном месте.
— Возможно, — соглашается директор.
Он тихонько постукивает телефонной трубкой по своей широкой ладони, не зная, какой из многочисленных версий отдать предпочтение.
— Мне кажется, лучше всего обратиться в уголовную полицию, — говорит Бельяр. — Я хорошо знаю комиссара Марея. Мы вместе воевали, вместе бежали из плена… — К тому же Марей был хорошо знаком с Сорбье…
— Превосходно!
Оберте звонит в уголовную полицию, спрашивает начальника и, так как Бельяр собирается уходить, удерживает его за руку. Бельяр слушает и невольно восхищается лаконичностью и точностью Оберте. Не прошло и пяти минут, как он здесь появился, а уже во все вник и обдумал все возможные последствия.
— С минуты на минуту мы можем взлететь на воздух, — разъясняет он. — Я прикажу негласно обыскать завод, но мы, конечно, ничего не найдем. Человек этот либо уже скрылся, либо, если почувствует опасность, откроет цилиндр… Других вариантов я не вижу… Что?.. Нет, господин начальник, даю вам слово, я ничего не выдумываю. Это не в моих правилах… Не могли бы вы прислать нам комиссара Марея? Он хорошо знал жертву… Спасибо.
Оберте вешает трубку и на мгновение закрывает глаза.
— Я сам во всем виноват, — тихо произносит он.
— Но простите… — пытается вмешаться Бельяр.
— Да, во всем. Я имел слабость уступить Сорбье. Два других цилиндра находятся в руках соответствующих служб. На заводе не следовало ничего хранить. Для нас, Бельяр, война все еще продолжается. А мы часто об этом забываем. Сорбье открыл катализатор, изобрел систему замедленного действия. Мне трудно было заставить его следовать общим правилам, тем более что он работал над усовершенствованием своего изобретения… А кроме того, вы же знаете, какой он был обидчивый!
Они взглянули на убитого. Бедняга Сорбье, всегда такой корректный, невозмутимый, и вот теперь он лежит на полу, утопая в собственной крови!
