— Здесь тоже никого не было?
— Никого. Я накрыл вот тут, на краешке стола. Господин Сорбье стоял у окна — там, где вы сейчас.
— Он говорил с вами?
— Нет. Он глядел как-то неприветливо. Не в духе был. Я понимаю, он ученый, но вот характер у него был тяжелый.
— Ну а потом?
— Я пошел обедать в свою сторожку. А в половине второго забрал посуду и отнес корзинку.
— В столовую?
— Да. Господин Сорбье едва притронулся к еде. Потом я вышел подышать в тенечке, под деревом.
— И вы не заметили, не услышали ничего подозрительного до того, как пришли…
— Ничего.
— Еще один вопрос. Окна, которые выходят в сад, открывали в течение дня?
— Да. В семь часов утра, когда я убирал. Потом я их закрыл из-за жары.
— А те, которые выходят во двор?
— Это господин Сорбье велел мне их открыть как раз в тот момент, когда я уходил.
— А сейф? Вы не заметили, открыт он был или закрыт?
— Я не обратил внимания. Мне кажется, он был закрыт, как обычно.
— Вам кажется, но… Еще одно обстоятельство: приносили утром заказное письмо для господина Сорбье?
— Да. Я даже провожал почтальона, только я остался внизу.
Комиссар повернулся к Бельяру:
— А ты, Роже, ты был здесь?
— Нет, я уже ушел. Думаешь, есть какая-нибудь связь между этим письмом и преступлением?
— Я ищу, старина, ищу. У меня нет ничего, только этот ничтожный след.
Марей достал из кармана конверт, задумчиво посмотрел на него, потом положил в бумажник
— Короче говоря, Леживр, вы не заметили ничего необычного?
— Нет, господин комиссар. Утро как утро.
— Хорошо. Благодарю вас.
Леживр попрощался и вышел, прихрамывая. Трое мужчин встали в кружок.
— Никто не выходил, — сказал Марей.
— Никто не входил, — добавил Бельяр.
— Никто не приходил, — вздохнул Оберте.
Комиссар нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Нет и нет! — воскликнул он. — Что-то тут не так. Неизбежно есть какой-то провал, отклонение, ну хоть что-нибудь! Круг этот замыкаем мы сами, он не может быть замкнутым. Прежде всего, не следует забывать, что наблюдение за флигелем велось с перерывами. Леживр приходил и уходил. Это главное. Убийца неизбежно явился во время отсутствия Леживра, первого, или второго. Да и потом, Леживр, несмотря на все свое старание, по всей вероятности, отнюдь не образец бдительности.
— Он очень добросовестный, — заметил Оберте.
— Разумеется. Я и не спорю. Но он стар, медлителен. Его жизнь течет в привычном русле. Мысли заняты всякими мелкими делами. И опять-таки эффект неожиданности сыграл здесь на руку преступнику. По сути, это ведь ограбление, оно удалось, как, впрочем, все хорошо подготовленные и выполненные с точностью до секунды ограбления.
