— Послушай, лейтенант, — по-отечески наставлял свежеиспеченного комбата уполномоченный особого отдела, — учел ли ты такое обстоятельство, что почти восемьдесят процентов личного состава вверенного тебе подразделения являются бывшими спецпереселенцами. Понял? То есть в большинстве кулаками или кулацкими детьми. Их в свое время из Центральной России высылали на Урал и в Сибирь…
— Ну и что? — спросил молодой командир.
— А то, — вразумлял его оперуполномоченный, игнорируя задиристость мальчишки, — а то, что за ними нужен глаз да глаз. Они, чего доброго, и к противнику могут перебежать. А потому должна быть подготовлена необходимая агентура для контроля за поведением подозрительных бойцов. Пойми, это просто необходимо. Ясно?
— Во-первых, не обращайтесь ко мне на «ты», — ответил строптивый офицер. — А во-вторых, доносчиков в своей батарее я не потерплю. Понятно? Как я буду воевать рядом с бойцами, подозревающими друг друга… Этого я не допущу!
— Как же, — со спокойной иронией заметил особист, — как же вы это сделаете?
— А так. Как узнаю доносчика, а я узнаю, то назову его перед строем всей батареи.
— Ну и ну… — В душе Румянов не хотел огласки, тем более такой стычки с комбатом перед отправкой на фронт, и не стал сообщать своему начальству о строптивом лейтенанте. Конечно, Румянов сделал все, что полагалось: осведомителей подговорил, проинструктировал, установил с ними секретную связь. Но по дороге на фронт произошла еще одна неожиданная неприятность. Эшелон полка стоял на запасных путях московской окружной железной дороги. И в это время Румянов узнал от своего агента, что самоуверенный комбат отпустил лучшего водителя батареи, в недавнем прошлом столичного таксиста, в город. И зачем — подумать только? За папиросами. Отец шофера, старый мастер на известной фабрике «Ява», подбросит сыну и его товарищам курева. Румянов ждал возвращения самовольщика. Но прокараулил. Так ловко «причалил» фабричный грузовик к эшелону, так быстро разгрузили и припрятали драгоценное курево, что Румянов даже не заметил. И сам таксист оказался в вагоне. И все же один из осведомителей доложил Румянову, что запас папирос спрятан в батарее.
Особист пришел в теплушку, когда эшелон уже набирал ход. Комбат и взводные, а также и солдаты, раскрыв пачки «Казбека» и «Беломора», с наслаждением дымили столичными папиросами.
— Мне все известно, — заявил Румянов. — Где трофеи?
Комбат отказался отвечать.
— Тогда сделаю обыск у вас и командиров взводов.
