Ночь быстрой луны | страница 41
Гусев водку не любил, но пил достаточно часто. Во всяком случае, не реже остальных. Пил он её потому, что хорошее вино в Белоруссии стоит дорого и его обычно оставляют женщинам, а мужчины больше напирают на водку. Представив её горький, обжигающий вкус, Гусев даже передёрнулся и шепнул Романенко:
— Я бы лучше шампанского ещё выпил.
— Ёрш будет, — возразил Романенко.
— Чушь это — «ёрш»! Я уже много раз замечал, что голова болит не столько от того, сколько напитков сменили, сколько от общего количества алкоголя.
— Слышал я твою теорию, — отмахнулся Романенко: — Ну, что тебе наливать — водку или шампанское?
— Лей водку, — сдался Гусев.
— Давно бы так — подавай рюмку! — улыбнулся Андрей.
Гусеву показалось, что голос Романенко звучит чуть выше обычного.
— Наливать на весу — дурная примета! — улыбнулась сидевшая рядом Галя. — Денег не будет.
— А у него их никогда нет! — засмеялся Романенко.
— Можно подумать, что ты сам — Рокфеллер! — незлобно огрызнулся Вячеслав.
— Что это ты такой осипший? Простыл? — удивился Романенко.
— И в самом деле, Слава? — странно пропищал Сосновский.
— Да нет, — пожал плечами Гусев.
Его собственный голос показался Вячеславу совершенно обычным и нормальным.
— Ну, давай рюмку! — тонким, писклявым голосом попросил Романенко.
Не успел Гусев поднести её к бутылке, как Романенко неожиданно пролил водку на стол и пропищал:
— Давай, подставляй!
Что-то было не так. Вячеслав вновь почувствовал, как его обволакивает липкий, гнетущий страх.
— Слава, ты что — заснул? — быстро пропищал Романенко — Гусев едва успел понять смысл фразы.
— Всё нормально, — ответил Вячеслав.
Перед глазами у него тут же засверкали разноцветные огни, и он уже не мог ничего различить или понять. Вокруг не было ни квартиры Сосновского, ни гостей — ничего знакомого. Чтобы избавиться от наваждения, Вячеслав закрыл глаза, а когда вновь их открыл, увидел вокруг себя стены больничной палаты. Он сидел в той же позе, но уже на больничной кровати. К его телу были присоединены какие-то провода, ведущие к установленному в изголовье кровати небольшому прибору с осциллографом. Прибор тут же запищал, и со стула неестественно быстро вскочила сидевшая рядом медсестра и всё так же быстро пропищала:
— Вы меня слышите?
— Слышу, — подтвердил Гусев и принялся снимать со своей груди прикреплённые при помощи резиновых присосок провода.
— Что вы делаете?! — испуганно вскрикнула медсестра совершенно нормальным голосом и выскочила из палаты.