Он плотно, до рези в глазах зажмурился и сжал ладонями виски…
И тотчас память его словно раскололась на две неравные части, и на свежем, дымящемся сколе он в мановенье ока увидел все, что стряслось с ним недавно, вот только что, запечатлелось, но было кем-то наглухо закупорено…
* * *
— …Я говорю, домой бы вам.
— Вы когда заканчиваете? — перебил он ее неожиданно для самого себя.
— Что заканчиваете? — она разом подобралась. — Работу, что ли? Да сейчас и заканчиваю. Розка пришла, сменщица. Переодевается в кладовке. А вам зачем?
— Если вы не возражаете, я вас подожду. Там, возле мороженицы.
— А что, мороженым желаете угостить? — Она усмехнулась отчужденно и надломленно. — Розку лучше угостите, сменщицу мою. Она пофигуристей. Язык без костей, мозги без затей. А как мороженое-то любит! Особенно под водочку. А коньячок подадите, так и без мороженого на всё согласная. Ро-оз! — она вдруг расхохоталась, высоко запрокинув голову, так что обнажился и запульсировал синеватый рубец ниже ключицы. — Тут мужчина интересуется, широк ли твой внутренний мир. А я ему говорю — без-ме-рен! Верно ведь?!.. Почему вы улыбаетесь?
— Просто… Вы сейчас говорите совсем, как…
— Уж как могу. А вы идите уже, идите. Нельзя тут. Туда идите, к мороженице. Я — потом подойду. Я правду говорю.
«Жанн! Жа-анн! Ты чего меня звала? Я не поняла чего-то. Мужчина, говоришь какой-то? Не поняла, говорю, я…»
Из скособоченного, без колес фургончика вышла рослая крашеная блондинка с атлетическим бюстом и с лицом куклы-неваляшки.
— А нормально всё. Проехали. Я думала: мужчина женщину ищет, а он — камбалу без головы…
* * *
— Ну, — она смотрела настороженно, почти враждебно. — И что вы хотели сообщить?
— Дело в том, что…
— Путаете вы меня с кем-то, наверное, — перебила она его. — Ну точно! Случается это. Я вот тоже недавно…
— Не путаю, — сказал он тихо и твердо.
Женщина торопливо и отчужденно обернулась по сторонам.
— Может, и не путаете. Запросто может быть, — она говорила еле слышно, упорно глядя в сторону, едва разжимая плотно сжатые губы. — Может, и виделись. Я ведь… Я ведь себя-то помню только три года с небольшим.
— Нет. Три года и десять месяцев. В мае это было.
— Ну да, — женщина по-прежнему смотрела в сторону. Похоже, сказанному она нимало не удивилась. — Жанной меня зовут. Могу паспорт показать. Жанна Юрьевна Колесникова, тридцати семи лет от роду. Мне паспорт в больнице вернули. Я там два месяца пролежала после аварии.
— Мотоцикл?
